Млечнопутин
Шрифт:
Владимир Владимирович подумал и не стал ограничиваться добавлением одной цифры, а переписал Конституцию целиком. В первую статью он дописал слова: «…которого зовут Владимир Владимирович Млечнопутин», во вторую – слова «в Млечнопутинской Конфедерации не должно жить никаких Владимиров Владимировичей Млечнопутиных кроме Президента», третью переписал полностью, так, чтобы выборы проводились не раз в 44 года, а тогда, когда в Галактике появится, из кого выбирать. Кроме того, президент дописал еще четвертую статью: что Конституция может быть изменена только с согласия всех граждан Млечнопутинской Конфедерации. А потом поразмыслил и дописал: «…которых зовут Владимир Владимирович Млечнопутин». Так что в итоге
Но он забыл, что на тот момент, когда принимались предпоследние поправки к Конституции, которыми были упразднены все госслужащие, в Млечнопутинской Конфедерации уже был один упраздненный комитет, чей функционал был передан Матрице задолго до того. Это был комитет записей актов гражданского состояния. На этом комитете, в котором не хотел работать ни один чиновник (потому что в нем практически отсутствовала коррупционная составляющая, позволяющая воровать из бюджета) когда-то и была испытана только что построенная Матрица, которая стала регистрировать браки, разводы, рождения, смерти и смены фамилий, имен и отчеств, просто по вербальным запросам граждан. Это было очень удобно – настолько удобно, что к этому давно все привыкли и не задумывались о том, какие последствия это может иметь.
Не задумывался и Владимир Владимирович Млечнопутин, когда принимал последнюю поправку к Конституции. А когда задумался, было уже поздно: принять еще одну поправку он не успел. Кто-то из 147 квадриллионов жителей Галактики направил в Матрицу устный запрос на переименование себя во Владимира Владимировича Млечнопутина. Матрица его переименовала и сразу объявила новые выборы президента. Перед каждым жителем Галактики появились две кнопки с одинаковыми надписями. Все проголосовали – и президентом стал новый человек.
А может и не стал: мало кто видел Президента Галактики, так что сложно сказать, кто он есть такой. Но с тех пор никто больше не принимал никаких поправок в основной закон, так что, скорее всего, тот самый – первый – Владимир Владимирович был-таки аннигилирован. Шли столетия, тысячелетия, выборы шли за выборами, президенты менялись (или не менялись – об этом мало кто знает) и как-то само собой забылось, что президент имеет право делать что-либо кроме как воровать и тратить деньги из бюджета. А Конституция в этом ее виде настолько устроила всех жителей Галактики, что многие планетарные республики, монархии, олигархии, анархии, плутархии, а также тоталитарные, утилитарные, паразитарные и квази-элитарные режимы всех мастей тоже ограничились на своем уровне соблюдением только этого основного закона, а в остальном жили и правили по собственному разумению.
В общем, Иван Васильевич Перетопов был одним из немногих блюстителей порядка, опиравшихся на какой-либо другой закон, кроме Конституции и собственного разумения. А Земля – одной из редких планет, где действовали дополнительные нормативные акты.
Дверь в канцелярию милицейского управления открылась, и в помещение вошли штатная учительница Земли Анфиса Григорьевна Тютина и ее дочь и штатная ученица – пятиклассница Вера. За ними шли штатный президент Земли Виталий Петрович Пупкин и его сын Вася. Заплаканный вид Верочки подсказал Ивану Васильевичу Перетопову, что девочка уже заметила отсутствие Луны на небосводе и спешит сообщить об этом блюстителю закона. Иван Васильевич принял торжественную позу и открыл рот, чтобы снисходительно спросить девочку, что случилось и изобразить деланное удивление, услышав про пропажу естественного спутника Земли. Но Вера его опередила:
– Иван Васильевич! Мы с Васей уничтожили Луну!
– Эхм… нда… Вы хотите сказать, сударыня, что вы, как бы это выразиться… обнаружили ее пропажу?
– Нет! – девочка едва сдерживала рыдания, – Иван Васильевич, мы сконструировали ракету на жидком топливе… – и Вера рассказала, как они с Васей, выполняя домашнее задание ее мамы и учительницы Анфисы Григорьевны Тютиной, полетели на Луну, но не рассчитали траекторию полета и стали причиной катастрофы планетарного масштаба. Анфиса Григорьевна все это подтверждала периодическим всхлипыванием, а Виталий Петрович – энергичными кивками.
Казалось бы: что может быть лучше? Первый же допрошенный свидетель чистосердечно признался в совершении преступления. Дело можно закрывать и передавать в суд для рассмотрения штатным судьей – Ифигенией Игнатьевной Астровской. Если бы Иван Васильевич был настоящим древним милиционером, кто знает? Может быть он и ухватился бы за такое простое и удобное решение. И, как это в те времена говорили, заслужил бы "палку", а может быть и "звездочку". Но Иван Васильевич Перетопов не был древним милиционером. Он был милиционером современным, свято чтил Уголовный Кодекс, и вообще недаром носил мундир (пусть на нем не было звездочек и палок). Он своим многоопытным, натруженным в постоянных мечтах о настоящей работе, умом Великого Сыщика уловил несостыковки в показаниях с данными его собственных наблюдений с места преступления.
– Как вы говорите, юная леди, какого веса была ваша ракета? – задал Иван Васильевич уточняющий вопрос Вере.
– Четыре тонны и два грамма, Иван Васильевич. Два грамма весила мономолекулярная игла, ее Вася у мамы взял из швейной шкатулки и к носу ракеты приделааааал! – продолжая реветь белугой в насквозь промокший платочек, ответила Верочка.
– И какого рода разрушения произвело столкновение вашего летательного аппарата с Луной? – задал Сыщик следующий вопрос.
– Взрыв, от которого нас отбросило так, что мы не знаю уж сколько раз пролетели вокруг земной орбиты, пока не стали снижааааатьсяааа. – Рыдала девочка.
– Насколько мне известно, Луна состояла из вот таких минералов – Иван Васильевич с известной долей гордости достал из кармана зажигалку фирмы «Братенберг и Ко» и продемонстрировал вмонтированный в нее Лунный Камень. – Исходя из свойств этого минерала, мне представляется, что ваша ракета не могла не то, что уничтожить Луну, но даже причинить ей сколько-нибудь значительный вред. Скорее, она сама была бы уничтожена, и ваши бренные останки находились бы сейчас на поверхности того, чего мы сейчас не можем наблюдать на небосводе ни эмпирически, ни умозрительно. Кроме того, юная леди, я бы на вашем месте обратил внимание на след, оставшийся на месте преступления – а я вижу, что это вовсе не происшествие, а именно преступление, причем одно из наиболее значительных за всю историю нашей планеты! Это какое-то зеленоватое облако, состоящее из инертных газов, а вовсе не из минералов вроде этого – и Иван Васильевич еще раз гордо продемонстрировал подарок коллег.
С этими словами Иван Васильевич снова раскрыл «Дело №1» и быстро записал там показания Веры, Васи и их родителей. Затем он захлопнул папку, взял ее под мышку, подошел к детям и стал подталкивать их к двери.
– Идемте, молодые люди, нам надо посмотреть место преступления вблизи.
– Но нам завтра в школу… – попыталась возразить Верочка, но Вася ее одернул: все складывалось очень интересно.
– Верочка, вы – важный свидетель, и ваше присутствие необходимо для расследования этого преступления, – не допускающим возражений голосом сказал Иван Васильевич. – Анфиса Григорьевна, я полагаю, ради такого случая можно и отменить один урок.