Мне давно хотелось убить
Шрифт:
Перезвоню. Если сможете, приезжайте.
Послышались гудки. Громкие, пронзительные, неровные, словно снег повлиял и на телефонные провода, исказив звук.
– Ну что ж, обсудим создавшееся положение, – Крымов разложил на столе исписанный иероглифами блокнот. – Как всегда – целая куча дел, и все это на моих плечах… Работнички, тоже мне, золотые! И ты, Надечка, не молчи. Доставай свои записки, рассказывай мне про Солодовникову и про все остальное… Я, кстати, был сегодня у Жанны дома. Как видишь, тоже не бездельничал.
Мы там потолковали кое о чем с
– Куда?
– На квартиру Жанны. Я там расставил сети, глядишь, и попадется кто-нибудь.
Надя достала из портфеля папку с результатами экспертиз. Пересказала ему вкратце разговор с Мариной Солодовниковой. Убийство буфетчицы на автостанции вызвало у Крымова брезгливую гримасу.
– Ее изнасиловали? Что же это за мерзавец такой… прямо днем, почти на глазах у людей… Ну что ж, Надечка, я вижу, ты хорошо поработала… А не трудно было бы тебе сварить сейчас кофейку и приготовить что-нибудь поесть?
– Я могу подогреть тебе курицу и открыть сардины…
Но Крымов ее уже не слышал, он, ероша волосы на голове, углубился в изучение экспертных документов.
Через полчаса он звонил домой Корнилову.
– Виктор Львович? Это Крымов. Ты не подскажешь, куда это подевался Эдик Астраханов?
– Послушай, Крымов, ты хотя бы поздоровался для порядка. Зачем тебе Астраханов? Он уже тыщу лет как у нас не работает.
– Он что, уволился?
– Конечно, уволился. Он тебе сколько должен?
– С чего ты взял?
– Да он всем должен, назанимал кучу денег и смылся…
– И что, так никому и не отдал до сих пор?
– Представь себе, никому.
– А на что он занимал и в каких суммах?
– Говорил, что у него с дочерью что-то, но у нас ни адреса его ростовского, ничего… Звонили в Ростов, просили навести о нем справки. Представь, там он был на хорошем счету, а к нам перебрался по семейным обстоятельствам. Короче, темная лошадка. Возможно, что здесь, в С., живет его семья, но с фамилией Астрахановы мы никого не нашли… Скорее всего его жена или просто мать его дочери, в случае если они не были зарегистрированы, живет или жила где-то поблизости.
– А вы не интересовались, с ним ничего не произошло?
– Да кто его знает… Он как-то быстро уволился, мы даже сообразить толком не успели, что он всем задолжал, чертяка…
– А что он вообще из себя представлял?
– Крымов, с чего ты им так заинтересовался-то?
– Так ведь он пытался расследовать дело Валентины Огинцевой, процентщицы…
– Понятно. И как это я раньше не догадался. Уверен, что ты понапрасну тратишь время. Не было там никакого убийства, если ты именно это имеешь в виду. Я сам лично изучал результаты вскрытия – она скончалась от порезов…
– Ну и что? Ее МОГЛИ ПОРЕЗАТЬ.
– Крымов, вечно ты что-нибудь придумаешь. Короче, так. Если ты заинтересовался Астрахановым, я могу дать тебе его фотографию и личное дело, подъезжай завтра.
– Спасибо. А кому принадлежат, вернее, принадлежали
– Елене Сажиной, студентке из Липовки. Знаешь, Крымов, у меня такой страшный случай за всю мою службу – первый раз. Трудно себе представить, что этот урод до сих пор разгуливает на свободе.
– А как ты думаешь, могут ли эти преступления быть связаны?
– Какие именно?
– Не телефонный это разговор, конечно, но, похоже, все те дела, которые сейчас находятся у меня в агентстве, связанные с исчезновением девушек, – одного поля ягоды… А теперь еще и Юля Земцова пропала, они с Шубиным поехали в М., тоже, кстати, из-за студенток, которые сгинули еще осенью; ее увезли или, может, она сама уехала вот прямо совсем недавно, с час тому назад, с одного частного подворья, кажется, на снегоходе…
– А Шубин? Он что же, ничего не видел?
– В том-то и дело, что нет. Они с другом побежали к воротам, а она осталась на крыльце. Все произошло в считанные секунды, они вернулись, а Юли нигде нет…
А за домом на дороге след, вроде как от снегохода, потому что больше ни на чем там не проедешь, снега-то сколько навалило!
– Ты бы подъехал, Крымов, – изменившимся тоном произнес Корнилов. – Боюсь, что ты прав…
– Сейчас не могу, у меня дело есть одно, а вот завтра утром буду у тебя. Поделюсь информацией. Жалко, что у тебя нет снегохода…
Крымов положил трубку и поймал настороженный взгляд Нади, внимательно следившей за каждым его движением и слушавшей каждое его слово. Она ревновала его к пропавшей Юле, но молчала, потому что понимала: подруге сейчас грозит опасность, а потому ревность неуместна. Во всяком случае, ПОКА.
Крымов ел курицу, не чувствуя ее вкуса. Он пытался выстроить логическую линию, объединяющую известные ему факты, чтобы обнаружить закономерности, без которых невозможно расследование ни одного серийного убийства. А то, что две пропавшие девушки из М. и труп Лены Сажиной – дело рук одного и того же маньяка, он просто чувствовал. По теории вероятностей, в таком небольшом областном городе, каким являлся С., не могло «завестись» сразу два или три подобных убийцы.
Больше того, изнасилование и убийство буфетчицы тоже вполне вписывалось в круг деяний одного и того же человека, явно ненавидящего женщин. А женские ноги, отчлененные от трупа, засунутые в мужские болотные сапоги и подкинутые на лестничную площадку рядом с квартирой Жанны Огинцевой? Это ли не доказывает связь между убийством Лены Сажиной и странными событиями, происходящими с этой молодой портнихой?
Крымов усмехнулся, вспомнив свой разговор с Борисом.
– Надечка, очень вкусная курица, ты не могла бы набрать номер Земцовой?
Щукина посмотрела на него со страхом: какой Земцовой, когда она в М.?
– Домашний? – вдруг догадалась она, понимая, что он имеет в виду Жанну, которая в это время находилась на квартире Земцовой. – Минутку.
Она снова превратилась в исполнительную секретаршу.
– Жанна? Сейчас с тобой будет говорить Крымов… – Она передала трубку Жене.