Мне ещё ехать далеко

Вебер Дэвид

– И это произошло?
– тихо спросил Меррит.

– Не уверена. Я предпринимала попытки вычислить математическим путем степень сопоставимости своих и человеческих чувств, однако потерпела неудачу. Моим расчетам недостает основных параметров, так как я не знаю, обладаю ли тем, что люди зовут "душой". Если обладаю, то поэзия обращается непосредственно к ней.

– Боже!
– прошептал Меррит и надолго уставился на пульт. Потом, встряхнувшись, он серьезно проговорил: - Слушай прямой приказ, Ника. Никогда не обсуждай вопросы поэзии, своих чувств и тем более души с кем бы то ни было без моего разрешения!

– Будет

исполнено.
– В этот раз сопрано Ники прозвучало почти так же бесстрастно, как у любого другого Боло, но тут же сменилось ее прежним тоном.
– Ваше приказание принято к исполнению, господин капитан. Позвольте узнать, в чем его причина.

– Ты имеешь на это право.
– Он взъерошил волосы и помотал головой.
– Дело в том, что весь этот разговор подпадает под определение "неправильного поведения Боло". Любой специалист по Боло, услыхав от тебя подобные речи, мгновенно поднял бы тревогу, и тебе тотчас заткнули бы рот... Возможно, они даже извлекли бы из тебя мозги, чтобы в них покопаться, хотя в этом я не очень уверен.

– Не является ли это инструкцией по введению в заблуждение вышестоящих чинов, господин капитан?
– Тон Ники свидетельствовал о замешательстве. Меррит зажмурился.

– Это инструкция по сокрытию твоих реальных возможностей до тех пор, пока я не разберусь с недозволенными модификациями, которые в тебя внесла майор Ставракас, - ответил он, подбирая слова.
– С моей точки зрения, ты представляешь собой колоссальный скачок в психотронной технологии, подлежащий тщательнейшему изучению, но прежде чем я пойду на риск попытаться убедить в этом кого-то еще, мне следует самому во всем разобраться. Пока я не хочу, чтобы твои речи или поступки привели к трагедии. Ведь какой-нибудь пигмей в форме, запаниковав, легко может уничтожить твою личность.

Некоторое время Боло продолжала движение молча, взвешивая услышанное. Потом зеленый огонек под динамиком замигал вновь.

– Благодарю за разъяснения, капитан Меррит. Вы - мой командир, и отданный вами приказ не вступает в противоречие с параметрами в моей памяти. Поэтому я буду его исполнять.

– Тебе понятны соображения, которыми я руководствуюсь?

– Понятны, господин капитан.
– Голос Ники смягчился, и у Меррита отлегло от сердца. Он откинулся на подвесном диванчике, вглядываясь в изображения на экранах. Боло продолжала продираться сквозь джунгли. Меррит улыбнулся.

– Отлично, Ника. Может, почитаешь мне стихи?

– Конечно, господин капитан. Кого из поэтов вы предпочитаете?

– Боюсь, я вообще не знаю стихов, не говоря о поэтах. Полагаюсь на твой выбор.

Какое-то время Боло молча работала со своей библиотекой. Потом из динамика раздалось учтивое покашливание.

– Вы владеете греческим, господин капитан?

– Греческим?
– Меррит нахмурился.
– Боюсь, что нет.

– В таком случае отложим пока "Илиаду".
– Последовали длительные слишком длительные для Боло - размышления. Потом голос сказал:

– Раз вы солдат, вам, возможно, понравится вот этот отрывок:

Хотел я глотку промочить, гляжу - трактир открыт.

"Мы не пускаем солдатню!" - хозяин говорит.

Девиц у стойки не унять: потеха хоть куда!

Я восвояси повернул и плюнул со стыда.

"Эй, Томми, так тебя и сяк, ступай и не маячь!"

Но: "Мистер Аткинс: просим Вас!" - когда зовет трубач.

Когда зовет трубач, друзья, когда зовет трубач,

Да, мистер Аткинс, просим Вас, когда зовет трубач!..

Могучая боевая машина пропахивала джунгли, а Пол Меррит, покачиваясь на диванчике, недоверчиво и восхищенно внимал льющемуся из динамика Ники древнему киплинговскому протесту, под которым могли бы подписаться солдаты всех времен.

Глава 9

– Отлично, мистер!
– бросил человек в форме.
– За мое пиво вы заплатили, а теперь выкладывайте, кто вы такой и что вам надо!

Джералд Остервелт наклонил голову, и его собеседник покраснел от адресованного ему иронического взгляда. Рука, державшая кружку, напряглась, но пожилой военный остался сидеть. Остервелт не собирался прогонять его из бара. Ли-Чен Матусек в свое время дослужился в сухопутных войсках Конкордата до звания бригадного генерала, и его форма еще сохранила генеральское изящество, однако изрядно истрепалась, а на одном локте даже красовалась дыра. Тем не менее эта форма могла бы дать фору вооружению его "бригады". В последнее время "мародеры Матусека" стали в среде наемников посмешищем; их командир знал, какое плачевное зрелище являет собой, и страдал от этого. Его легко было вывести из себя, что соответствовало замыслу Остервелта. Он намеревался с самого начала дать понять, кто заказывает музыку.

– Можете называть меня мистером Скалли - Верноном Скалли. Хотите знать, почему я вас угостил? Потому, конечно же, что я изрядно о вас наслышан, генерал Матусек.
– Звание было произнесено с намеренным сарказмом.
– Возможно, у меня будет к вам деловое предложение. Впрочем, если вы заняты...

Он не договорил, насмешливо уставившись собеседнику в глаза. Наемник отвел взгляд.

– Что за предложение?
– спросил он после длительного молчания.

– Перестаньте, генерал! Что делают, чтобы выжить, такие люди, как мы с вами?
– Матусек глянул на него исподлобья. Остервелт осклабился.
– Вы ведь убиваете людей?
– Матусек опять покраснел. Улыбка Остервелта стала еще шире.
– Не отпирайтесь! Сейчас я хочу, чтобы вы оказали мне услугу такого же сорта. Только поубивать придется уйму народу!

– Кого?
– напрямик спросил Матусек.

Остервелт кивнул. С церемониями было покончено. При всем своем гоноре Матусек не принялся доказывать, что его сброд - солдаты, а не наемные убийцы. Многие наемники действительно в прошлом были солдатами, но "мародеры" больше к таковым не принадлежали. Оба знали правду, и это позволяло экономить время. С другой стороны, следовало сначала дать Матусеку заглотнуть крючок, а уж потом называть мишень. Вдруг он вообразит, что ему выгоднее сдать клиента властям, а не принять его предложение?

– Все своим чередом, - спокойно молвил Остервелт.
– Может быть, сперва поговорим о вашем вооружении и возможностях?
– Матусек открыл было рот, но Остервелт остановил его жестом.
– Учтите, генерал, я уже имею представление о вашем оснащении, так что предлагаю не тратить время и не расписывать его достоинства.

Матусек недовольно закрыл рот и уставился в свою кружку. Остервелт вздохнул.

– Не испытываю ни малейшего желания сыпать соль на раны, генерал. Его тон стал мягче.
– Просто давайте согласимся, что ваша бригада была сильно потрепана в неудачной кампании на Рикснаре.