Мне не стыдно
Шрифт:
– Таня, скажи честно, зачем тебе эта вечеринка?
– Что за вопрос? – надеюсь, он не полезет целоваться? На секунду меня охватила паника. Только не это. Боже, о чём я думала?
– Нормальный вопрос. Тебе же плевать на мнение остальных, и ты не хочешь им угодить или что-то такое. Это всё из-за того мальчика, Данилы?
– Нет, – ответ слишком безапелляционный и нам обоим ясно, что я вру.
– Я видел, как ты смотришь на него, но тебе не стоит с ним связываться.
Он ещё как прав, но я же и не собиралась? Я же не настолько рехнулась? Но как Степанов-то догадался
– Это ещё почему?
– Я знаю кое-что о его отце. Держись от него подальше, а то это плохо кончится для тебя.
Поперхнулась – мысль, что со стороны могло казаться, что это Данила недостаточно хорош для меня, абсолютно абсурдна.
– Что за чушь? При чём тут его отец?
– Он очень дурной и опасный человек, просто поверь, я знаю, о чём говорю.
– Ну круто. Может, расскажешь подробности? Хотя я по-любому не догоняю, какая связь с сыном. Мало ли у кого какие родители, знаешь ли…
– Да это самое важное. С таким папой он не имел даже шанса вырасти нормальным. Ты просто не понимаешь, что такое семья, потому что… понятия не имеешь, что это такое, уж извини.
Ярость обрушилась на меня как таран и я вцепилась в тарелку, чтобы не сорваться – осколки разлетелись по раковине и последнее, что я увидела – свои скрюченные пальцы.
Подраться хотелось нестерпимо, но когда я увидел её, неподвижно стоящую между корпусами в окружении каких-то отморозков, то испытал почти животный ужас – настолько стало страшно, что я мог опоздать или вообще не пойти сегодня в общагу, чтобы переговорить с Дробычем.
Всю дорогу до общежития я ужасно злился. В первую очередь на родителей – особенно на отца – что было вне всякой логики, потому что они и так долго продержались ради меня, а я им не младенец, чтобы со мной цацкаться. Машину я нарочно бросил и брёл сюда, сбрасывая миллион звонков от Лисы и задирая прохожих, но каждый раз всё-таки отступал, чувствуя смутный стыд. Да и не хотелось делать отцу подарок – возможность проявить благородство и триумфально вытащить меня из полиции. Только не сейчас.
Дылда меня не увидела – она стояла очень прямо, плотно закрыв глаза и убрав руки за спину, и по её лицу даже не было заметно, что она хоть каплю испугана, но фигуры нападавших сомнений не оставляли – всё очень серьёзно, но она пока совершенно цела.
Вожака я опознал сразу – здоровяк был чуть впереди и явно наслаждался мигом предвкушения, а остальные не сводили с него липких глаз и ждали команду, чтобы начать веселье.
Скользнул по отмостке с правой стороны, чтобы подобраться к здоровяку – шестёрки слишком сосредоточены на своих влажных фантазиях и не ждут подвоха, потому что уверены, что преимущество на их стороне. Слабаки. Посмотрим, как вы запоёте, когда здоровяк растеряет запал.
Только в этот момент я понял, что Дылда здесь не одна – между ней и сбившейся для броска стаей затесался Степанов, мечущийся взглядом по напирающей толпе и онемевший от страха. Не помощник – будет только мешать или сбежит, найдя брешь.
Вожак наконец уловил моё приближение и приподнял бровь, с напором спросив:
– Классная кепка, – ткнул в мою голову, – дашь примерить?
– Не могу, – сделал ещё один шаг навстречу, выбирая позицию для первого удара.
– Почему? – вожак искренне удивился и почти добродушно оскалил зубы.
– Это не просто шапка, это шапка-невидимка.
– Чего? – он сбит с толку, что мне и надо.
– Если ты её наденешь, тебя видно не будет.
Здоровяк ошеломлён – он приподнял руку, чтобы почесать подбородок, и быстро обшарил меня цепкими глазами – я знал, что он оценивал, какие у меня могут быть припрятаны козыри и насколько я готов идти до конца. Очевидный ответ заставил его отступить – он не готов к настоящим проблемам и неважно, что дружки рядом, потому что безумец наверняка будет опасен, а ничего благоразумного на моём лице он точно не прочитал.
Дылда приоткрыла глаза и на мгновение посмотрела прямо на меня – такое чувство, будто что-то капитально сшибло с ног, а всё нутро вывернули наизнанку, и я запоздало попытался придать себе человеческий облик, стереть горячую ненависть к этим случайным людишкам, но она уже уставилась на вожака.
Здоровяк примирительно кивнул мне и отвернулся к Степанову, ухватив того за рукав:
– Ладно, а вот с тобой мы не закончили.
Степанов издал звук, похожий на бульканье в горлышке бутылки, и разлепил губы, собираясь кричать, и тут Дылда протяжно запела низким голосом – что-то неразборчивое, но от этого странного пения у меня мурашки побежали по спине.
Здоровяк тихонько ухнул и обмяк, прислонившись к выступу стены, а его дружки забеспокоились – вид такой, словно они размышляют, не пора ли задать стрекача. Дылда шагнула навстречу вожаку, обогнув остолбеневшего Степанова, и медленно, очень медленно провела ладонью по груди карикатурно капитулировавшего злодея – тот дёрнулся и нехорошо икнул, а один из его приятелей вдруг сообразил, что нужно вмешаться и подхватить слабеющее тело под руки.
Они столпились вокруг здоровяка, а Степанов просто развернулся и бросился бежать, не разбирая дороги. Клянусь, он даже не проверил, как там Дылда, даже не взглянул в её сторону. Ну и жалкий персонаж!
Дылда всё ещё стояла рядом и с изрядным презрением изучала толпу бывших обидчиков, и вот тут до меня дошло, что сейчас произошло. Это не я защищал красивую девушку от злобных уличных хулиганов. Это она защищала своего друга от них, а я просто путался у неё под ногами.
Обидно осознавать, что я расслабилась всего на какую-то долю секунды, а дальше все мои старания наладить никчёмную, но заманчиво обычную человеческую жизнь пошли прахом. Из позитивного – Степанов сегодня выжил и всего лишь в панике сбежал, то есть всё не настолько ужасно, чтобы немедленно сворачиваться, подчищать хвосты и придумывать для себя новую личность или что там положено в таких случаях… Впрочем, сомневаюсь, что есть правила для таких, как я. Всяких-разных монстров я встречала, уж поверьте, но это не избавляло меня от необходимости быть опаснейшей редкостью – наверняка единственной в своём роде в этом городе.