Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня
Шрифт:
— Ты можешь подождать меня внизу? — спрашиваю я Нейта, надеясь, что он поймет намек. Он смотрит на Эйса и снова улыбается, прежде чем повернуться на пятках и направиться вниз.
Руки Эйса сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели. Эйс не фанат Нейта, но сейчас не время затевать драку.
Эйс смотрит, как я собираю сумку, проводит рукой по волосам и время от времени потирает висок. Я наконец заканчиваю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. На его груди есть слабые розовые линии от моих ногтей, впившихся в него прошлой ночью. Я краснею при этой мысли.
— Как долго тебя не будет? — голос Эйса пустой, бесстрастный.
— Я не знаю, — я качаю головой, — несколько дней, неделю, может быть, больше, — я пожимаю плечами, я не знаю, в каком состоянии мой отец. Я нужна ему, я тоже не могу его потерять. Он — единственная близкая семья, которая у меня осталась.
Выражение лица Эйса ничего не выдает. Я поворачиваюсь к своему столу, беру ручку и лист бумаги, записываю на нем свой номер.
— Вот, — говорю я, протягивая ему стикер для заметок, — позвони мне или напиши, — говорю я, но добавляю, — знаешь, только если ты хочешь, ты за…
— Я хочу, — говорит он. Он берет меня за руку, нежно притягивая к своей обнаженной груди. От него пахнет мылом, и мои руки пробегают по его спине. Эйс утыкается головой в изгиб моей шеи и целует меня в плечо.
—
— Это не твое дело, Нейт, — говорю я, и его голова поворачивается ко мне.
Маленький локон закрывает левую сторону его лица, и он качает головой, — что-то в нем не так. Я чувствую это, — говорит мне Нейт, и я закатываю глаза.
— Ты его не знаешь, — защищаюсь я.
— А ты знаешь?
Мои глаза возвращаются к дороге, и я наблюдаю, как разворачивается пейзаж, зеленые луга с деревьями. Это действительно прекрасно. Дорога длинная, но узкая и тянется на многие мили. Если я полностью опущу окно, мне будет казаться, что я лечу.
Это то чувство, которое я испытываю, когда я с Эйсом. Как будто я лечу, парю в реальности меня и его. Но я знаю только того Эйса, который со мной. Меня тревожит то, что я, возможно, совсем его не знаю и как быстро он может изменить свое мнение о нас. Нас. Кем мы снова стали? Я и ты? Что это вообще значит, Эйс?
У него есть секреты, прошлое, хотя мне все равно, что он сделал или что он думает, что сделал, что заставляет его верить, что он плохой человек, я не могу не подвергать сомнению скрытое.
— Я начинаю узнавать его, — говорю я Нейту.
Он снова качает головой и усмехается. Остаток пути мы не разговариваем, и Нейт украдкой бросает на меня взгляды каждые несколько минут, как будто хочет мне что-то сказать, но не делает этого.
Мы подъезжаем к старому зданию больницы, и я выхожу. Воздух здесь другой, густой, и дышать им труднее. Всегда ли так было? Я уже не совсем помню.
— Я найду место для парковки и встречу тебя внутри, — говорит Нейт. Я киваю и иду ко входу, ставя одну
Будет ли мой папа выглядеть так, будто у него только что случился сердечный приступ? Но как бы это вообще выглядело?
Я представляюсь медсестре на стойке регистрации. — Седьмой этаж, палата двадцать пять, — сообщает она мне. Я поднимаюсь на лифте и готовлюсь к худшему, настолько, что, когда я вижу своего отца, я в шоке.
Он выглядит точно так же. Его шоколадно-каштановые волосы коротко подстрижены, а карие глаза загораются, когда он видит меня в дверях. Если бы не синий больничный халат, который его окутывает, он бы выглядел так же, как и раньше.
— Калс, я же говорил тебе, что не нужно было приходить.
Роб, отец Нейта, сидит рядом с кроватью в больничном кресле. Он встает и слегка обнимает меня. — Я дам вам двоим немного уединения. Я пойду найду Нейта.
Я киваю. — Что случилось? — спрашиваю своего отца.
— Ничего страшного, Калс. Я даже не знал, что у меня был сердечный приступ. Я был на работе и почувствовал стеснение в груди, и это все. На этом настоял один из парней, который был не приклонен в том, чтобы я сходил в больницу. Оказывается, это сердечный приступ, — говорит он, — честно говоря, я в порядке, — уверяет он меня, когда видит мое обеспокоенное лицо.
— Я бы хотела немного побыть дома, — наконец отвечаю я.
— Тебе не нужно этого делать. Тебе следует вернуться в университет. Ты же не хочешь ничего пропустить, — говорит мой отец, и я снова закатываю глаза.
— Несколько дней меня не убьют, и в любом случае, я ушла вперед на своих занятиях, — объясняю я.
Это требует немного больше убеждения, но мой папа наконец соглашается. Я не знаю, как долго я сижу здесь с ним, просто разговаривая. Кажется, что прошли часы. — Как продвигается университетская газета?
Я сжимаю губы вместе. — Я не смогла ничего написать.
Мой отец ерзает, выпрямляясь на жесткой больничной койке. — Твоя мама иногда была такой. Она могла годами ничего не писать, а потом ей в голову приходила идея, и она проводила следующие несколько месяцев в своем офисе.
Приходит доктор и говорит, что хочет, чтобы мой папа остался на ночь, чтобы присмотреть за ним. Если все пойдет хорошо, то завтра он сможет вернуться домой.
Я пододвигаю стул, на котором сидела последние пару часов, поближе к окну. Встав на цыпочки, я тянусь за подушкой в шкафу наверху.
— Что ты делаешь? — голос моего отца прозвучал хрипло.
— Готовлю постель на ночь, — отвечаю я, указывая на стул.
Он качает головой. — Иди домой, Калс. Отдохни немного, — я не хочу оставлять его, но он не хочет этого слышать. Сокрушенно вздыхая, я говорю ему, что вернусь утром первым делом.
Я уезжаю на своей старой Мазде обратно в дом моего отца. Мой дом. Я узнаю дороги как свои пять пальцев. Я жила здесь восемнадцать лет. Проезжаю мимо парка, куда мама с папой водили меня на пикники, когда я была маленькой. Все выглядит так же, но чувство, которое охватывает меня, странно.