Шрифт:
– Срежем через парк, так быстрее, – хмуро проговорила Катя.
Лёха, краснея, всучил нежно-розовые тюльпаны. Она, едва глянув на цветы, метко швырнула букет в ближайшую урну.
Суровая с виду Лёхина одноклассница одеваться предпочитала в стиле милитари, что добавляло ей, как она считала, пятьдесят баллов к харизме и сто к крутизне. В детстве Катю часто дразнили и били девчонки из двора. Самая мелкая и слабая, она не могла и не умела дать сдачи. Тогда она пошла сначала на занятия по самообороне, потом на боевое самбо. С тех пор прошло много лет, и от той стеснительной и мягкой Кати не осталось и следа. Сейчас друзья зовут ее Котэ.
Уверенная в себе и смелая девчонка. С ней не страшно ходить по улицам, любого упыря разделает под орех. Лёха тоже не был ссыкуном каким-нибудь, но некоторые улицы обходил за километр. Для Котэ же таких улиц просто не существовало, и это возбуждало. Особенно Лёхе нравилась ее пугающая спонтанность.
Снег бодро скрипел под берцами Котэ. Лёха едва поспевал за ее широким уверенным шагом. В тусклом желтом свете редких фонарей кружились снежинки, а из кустов слышались шорохи и пьяные голоса.
– Куда идём-то? – спросил Лёха, стараясь скрыть досаду. «Так и знал, что идея с цветами дурацкая. Надо было подарить конфеты, или я не знаю, чай».
– К Селивановой.
– Ммм, ты уверена, что это хорошая идея?
– Стрёмно?
Лёха смутился. «Физрук лежит в больнице со сломанными ребрами и челюстью. Маньяк где-то отрубает пальцы несчастным жертвам. А мы премся через жуткий парк к Селивановой. Обычные будни Омска».
– Нет, просто думаю, зачем?
Серые глаза Котэ ничего не выражали.
– В гости позвала, – процедила она.
Лёха смутился еще больше и предпочёл промолчать.
– Боишься, – насмешливо глядя прокомментировала Котэ.
Лёха немного помедлил с ответом.
– Нет. Я пропитан духом тлена, как весь этот мерзкий город.
– Мерзкий? Город как город.
– Знаешь, что Достоевский сказал про Омск?
– Ну?
– Была зима, февраль, вот прям как сейчас… так вот, въезжая в тюремном возке, великий классик сказал: «Гадкий городишка».
Котэ усмехнулась в шарф:
– Извини, но его вообще-то на каторгу сюда везли.
В груди шевельнулось беспокойство. Лёха вспомнил дневной выпуск новостей. Мама смотрела телик и давила на нервы:
– Милый, давай ты сегодня никуда не пойдешь?
– Исключено, сегодня у Кати день рождения. Я должен ее поздравить.
– Ну поздравь смской или позвони.
– Сама же говорила: «Лучший подарок – это цветы».
В телевизоре бубнила тревожным голосом ведущая: «Нефтяники» содрогнулись от четырех, последовавших друг за другом, убийств. Маньяк действует жестоко, убивая подростков и отрезая им мизинцы».
Лёха пытался не слушать, но краем уха все-таки зацепил, полиция в новостях убеждала жителей не выпускать детей после девяти часов вечера. Лёха был уверен, что в интернете уже появились мемы и анекдоты, на все лады обсмеивающие и маньяка, и его страсть к мизинцам.
Мама запретила выходить из дома, но Лёха не собирался отпрашиваться, сбежал через окно и теперь ничуть об этом не сожалел. Простого омича не напугаешь маньяком.
Днем парк выглядел вполне безобидно, зато по вечерам обрастал тенями и наполнялся гнетущей атмосферой. Лёха знал, что приличные люди в это время старались обходить его стороной: грязь, бомжи и дикие собаки тому виной, но не их боялся он сам, делая вид, что треплется ни о чем. «Надо постараться не думать. Если игнорировать страх, он обязательно отступит», – решил Лёха. Единственное, чего он боялся, так это крови. Он посмотрел на Котэ, собранную и серьезную, как всегда. Сколько раз он мечтал о том, что обнимет ее, но страшился этого. Не понятно, как отреагирует Котэ. И получать в нос не хотелось.
– Эй парень, вынь глаза из задницы! Куда ты прешь!
Грубо вырванный из размышлений, Лёха только теперь сообразил, что чуть не врезался в человека. Навстречу им шли два нетрезвых паренька. Небольшого роста, в черных куртках и шапках на макушках.
Конец ознакомительного фрагмента.