Мне - отмщение
Шрифт:
– Когда раэту что-то столь настойчиво предлагают, он не может устоять, – Морган пристально посмотрел в зал. – Как обычно.
Амнэр не ответила. Ей было всё равно.
Морган подал знак Левдесу, и указал на девушку, с которой как раз танцевал Терсан. Амнэр узнала Левейю из дома Кэйре. С сочувствием глянула на нее, но, увидев, как на ее лице проступила улыбка, когда Левдес передал ей приказ короля, сочувствие исчезло, сменившись легким злорадством.
Не в первый раз.
Бал окончился, когда король покинул залу. Гости стали расходиться, только леди Левейя осталась. К ней подошли двое слуг – элик и сайнд, и повели в верхние покои. Амнэр этого не видела – ушла следом за Морганом. Когда уходила, в зале еще полно было народу, и они, расступаясь перед королем, от нее отходили еще дальше.
От Сейды, Каэссины и Теллии не отшатывались. Хоть их и заставили по приказу короля выйти замуж за верных Моргану раэтских офицеров после того, как они побывали
А она не хотела умирать. Поначалу молила богов о смерти, но потом к ней пришло понимание, что смерть – это бегство, это отказ от собственного пути. Боги имели на нее свои планы, и боги с ней были намного честнее, чем смертные. Выбор без выбора не предлагали, просто показали ей возможности, а решение принимала только она.
Для Амнэр отвели часть королевских покоев – Морган счел, что для него одного слишком много комнат в королевском крыле, и велел обустроить наложницу как следует, прислуживать ей как знатной даме (какой она и была по рождению) и всячески проявлять уважение. Слуги-сайнды проявляли – через силу. Элик же были более искренни. Амнэр несколько раз тихонько касалась нитей сил, чтобы заглянуть в их мысли, и поняла, что они искренне любят своего господина, который, оказывается, обходится с ними намного лучше, чем любые другие знатные раэты. Для тех элик были наравне со скотиной или вещами. Элик бережно и внимательно прислуживали ей, и она старалась не доставлять им лишних забот. Правда, ей так и не удалось убедить их, что помыться она и сама в состоянии. На все ее уговоры приставленные к ней слуги – две женщины и мужчина – неизменно отвечали, что такова воля господина, что господин ценит леди Амнэр, и потому служить ей для них радость. Она смирилась с тем, что они мыли ее, одевали и раздевали, и сейчас просто прошла в купальню, где Шака, младшая из ее служанок, тут же принялась расстегивать на ней украшения и снимать почти невесомое платье. Лар долил в большую мраморную ванну горячей воды и вспенил в ней мыло, а Кева разложила на горячей лежанке пушистые полотенца и приготовила ароматные масла для массажа. Амнэр погрузилась в пахнущую лавандой воду, прикрыла глаза и задумалась.
Слуги не лгали, когда говорили, что Морган ценит ее. Они так думали. Они были уверены в этом. Они это видели. Со стороны могло показаться, что они не имеют собственной воли и собственных суждений, но это было совсем не так. Элик очень наблюдательны, они с детства воспитываются для службы своим господам и учатся понимать их желания без слов. Верность господам тоже воспитывается с детства, подкрепляемая законом и угрозой сурового наказания за ослушание. Для элик вся жизнь – служение. Когда-то, много веков назад, это был миролюбивый народ, живший в долине Эликеры. Они сажали овощи, сеяли ячмень и ловили рыбу, не знали металла, кроме мягкой меди, и не умели воевать. Да им и не нужно было, потому что между собой им было делить нечего, да и не были они способны испытывать ярость и гнев. А потом в Эликеру пришли раэты и покорили это мирное племя, забрав у них землю и свободу. Раэты сочли их ущербными, потому что элик были неспособны к магии, жили очень недолго, всего-то самое большее до семидесяти лет, были намного меньше ростом и тщедушнее даже самых мелких из раэтов. Они не стали сопротивляться захватчикам, и раэты обошлись с ними без всякого уважения. Сделали всех элик слугами и повязали сетью суровых правил и законов. У каждого знатного раэтанского дома были свои собственные кланы элик. Любой свободный раэт, даже самый последний крестьянин, мог потребовать у своего владетеля предоставить ему для услуг необходимое количество элик. Для крестьян и ремесленников элик делали самую грязную и самую тяжелую работу и жили зачастую в условиях худших, чем домашний скот. Слуги у знатных раэтов могли считаться счастливцами, хороших слуг ценили и берегли. В Оккинсете и соседней с ним Каэвенсе к элик относились намного лучше, чем в других провинциях Раэтаны, и даже позволяли владеть собственным имуществом.
Всё это Амнэр узнала, осторожно прикасаясь к памяти своих слуг. Для Сайнда подобные отношения были дикостью. Все сайнды делились на три категории: Сайндарикарил (те, кто был королевской крови или принадлежал к древнейшим родам, владеющие способностями к магии), жрецы и знать, в Сайндарикарил не входящие, и простые сайнды. Сайндарикарил для остальных были существами высшего уровня, их воля и приказы должны были исполняться всеми. Жрецы и аристократия, лишенные способностей к магии и не входящие в Сайндарикарил, считались второсортной аристократией, в основном они играли вспомогательную роль. В этот круг могли войти простые сайнды, а если кому боги особенно благоволили и наделяли силой, то тогда простой сайнд мог попасть и в Сайндарикарил. Тот же, кто родился в кругу Сайндарикарил, но силой не владел, выходил во внешний круг простой аристократии. Такие обычно либо становились рядовыми жрецами, либо уходили в военное дело. Никаких других разделений среди сайндов не существовало. Значение имели только кровь (королевская или древних родов) и магия. Покоряя другие народы, сайнды всегда стремились первым делом растворить их в себе – через брачные союзы и с помощью своей культуры и веры. Сайндская кровь сильна, и спустя пару поколений в потомках таких смешанных союзов уже не оставалось никаких следов чужих народов.
«Получилось бы это с раэтами?» – подумала Амнэр, и засомневалась: «Нет, вряд ли. Их кровь так же сильна. Ведь мы воюем давно, пограничные земли переходят из рук в руки часто… но живущие на них сайнды и раэты остаются сами собой, несмотря ни на что».
Горячая вода сняла усталость, аромат лаванды принес успокоение. Амнэр открыла глаза и встала. Тут же к ней подошли Шака и Кева с большими мягкими губками, и принялись старательно растирать ее. «Бедняжки, как бы вы ни старались, чистой я уже никогда не стану» – с грустью подумала Амнэр, вышла из ванны и легла на лежанку, подставляя тело под умелые руки Лара. Ароматные масла и массаж расслабляли, снимали накопившееся за день напряжение. Амнэр никак не могла привыкнуть к своим откровенным нарядам, но не могла не отметить, что слуги иногда стали надевать на нее больше ткани и более плотную. Знала – Морган давал ей понять, что готов поддаться в этом вопросе, пусть только попросит. Но она не просила. Знала – почему-то ему очень нужно ее тело, да и она сама. Тело было его собственностью, но не душа и сердце, а ему очень хотелось… Амнэр боялась думать о том, чем кончится это противостояние, но поддаваться не собиралась.
На ночь на нее обычно надевали одни только украшения, да и тех немного. «Любопытно, что он собирается делать зимой?» – подумала Амнэр. До зимы было еще два месяца. Уже восемь раз сменилась луна за то время, что Морган стал королем. В году двадцать четыре луны, и четыре луны длится зима. Пусть она в Сайнде не так холодна, как на севере Раэтаны, и снега почти никогда не бывает, только дождь… но ходить почти голой в такую погоду Амнэр не хотела. «Впрочем, это его забота, если ему нужно мое тело в своей постели – пусть побеспокоится о его сохранности».
Слуги застегнули последний браслет, Амнэр махнула рукой:
– Благодарю. Вы свободны, я хочу остаться одна. Я услышу, если мой король позовет меня.
Поклонившись, элик ушли. Амнэр медленно, не торопясь, пошла через анфиладу покоев туда, где располагался Морган. Прикоснувшись к нитям сил, она знала, что он там не один, чувствовала там присутствие Левейи, но ее разума касаться не стала. Зачем. Просто тихо прошла в королевские покои, в круглый зал, куда выходила и дверь спальни, и села на синюю, шитую серебром подушку в резном кресле Моргана. На сей раз кресло стояло у окна, и Амнэр могла любоваться пейзажем, слушая вскрики и стоны Левейи. Морган был хорошим любовником, сейчас Амнэр это уже понимала, так что вскрики и стоны леди Левейи были совершенно настоящими, неподдельными. И даже в каком-то смысле торжествующими.
Любая сайнда, владеющая магией, умеет управлять собственным телом и зачать, когда хочет. Так когда-то поступила Авэлор.
Все девушки из знатных семей, побывавшие на ложе Моргана, были обучены и этому, и любовным утехам… но ни одна из них не знала, что и Морган способен управлять своим телом с той же целью. Ведь это всего лишь умение сплетать нити силы, а в этом искусстве он был очень силен. Он не сказал этого Амнэр, она просто догадалась. Сама Амнэр, которую с детства готовили в жрицы, не училась этому, но для талантливой в магии сайнды понять, как это делается, нетрудно.
За прошедшие луны она научилась многому. Чтобы не упасть окончательно в бездну тоски, отчаяния и одиночества, она научилась извлекать капли радости из всего, что только могло их дать. Даже из ненавистных прежде ласк Моргана. В конце концов, почему бы и нет, если это поможет не сойти с ума? Она и так осквернена, а это всего лишь телесное удовольствие, ничем не хуже вкусной еды. Обеты ее нарушены, гэйсы разбиты. В этом крылась другая опасность: стать зависимой от Моргана. Амнэр не собиралась ему уступать. Возможно, принимая на ложе других женщин, он надеялся вызвать у нее обиду, гнев, радость – хоть какие-то чувства, которые бы убедили его, что он ей небезразличен. Амнэр понимала: если уступит здесь, дальше будет сложнее сопротивляться. Ему важно поймать ее в сеть зависимости, всё равно какого рода. Поймать и сделать своей полностью. Овладеть не только телом, не только разумом – но и волей.