Мне приснилось лондонское небо. В поисках мистера Дарси
Шрифт:
Арина обещала себе не плакать, но разговоры с Анюткой разбередили душу, и она весь вечер просидела на кухне с бокалом вина, уставившись в стенку. Пашка ходил вокруг с побитым видом и думал, что она сердится на него, за его нерешительность, за его слабость. Он не знал, как её развеселить, и уже боялся, что она перестала уважать его как мужчину и передумала ехать с ним в Россию.
«Журавль и Цапля», – подумала Арина, но не произнесла ни слова. Разговаривать ей не хотелось, но Пашку было жалко, видно, и ему нелегко следовать своему решению.
Пролежав в постели до двух ночи, прокручивая сцены своей лондонской жизни, она уже совсем отчаялась уснуть, как услышала, что кто-то скребётся в дверь. Дверь скрипнула, приоткрылась, и в комнату проскользнул Пашка, сел у её кровати и горячо зашептал:
– Ну, дурак я, дурак, но я же хотел как лучше, я хотел тебя отговорить, я хотел, чтобы ты осталась, я так привык к тебе, ты мой самый лучший друг, нет, ты больше, чем друг, ты мне самый близкий человек, ты такая сильная, такая целеустремлённая, ты – настоящая, понимаешь. Я не представляю, как я буду тут жить без тебя. Я даже подумал, что больше не хочу здесь жить без тебя.
Арина без слов откинула край одеяла, и Пашка послушно скользнул к ней в кровать, положил голову на грудь и заверил, что он теперь всё понял, что теперь всё будет по-другому, что они теперь заживут совсем другой жизнью.
Она гладила его по голове и молчала.
* * *В ожидании посадки Арина бесцельно бродила по магазинам duty-free в аэропорту Хитроу, но едва ли обращала внимание на товары. Голова её была переполнена мыслями и чувствами самого разного толка. Там, за чертой паспортного контроля остался Пашка, и расставание это не было лёгким и не было однозначным. Рассеянно скользя взглядом по душистым флаконам с туалетной водой, она вдруг увидела знакомое лицо.
– Катя! – воскликнула она.
Темноволосая девушка, вертящая в руках «Эйфорию» от Кальвина Кляйна, вздрогнула и чуть не выронила флакончик из рук. Это была та самая робкая Катюха, с которой Арина познакомилась в день приезда, когда в компании боевой Марины и пройдохи Вадика они ехали ночевать на арабскую квартиру, только теперь она выглядела намного успешнее и увереннее в себе. Катя была одета очень модно и дорого, её блестящие каштановые волосы с медовыми прядками были аккуратно уложены и прихвачены дизайнерскими очками, а пальцы украшены золотыми кольцами.
– Привет, – настороженно сказала она. – А ты разве не уехала домой после летних каникул?
– Как видишь. А ты тоже только сейчас возвращаешься?
– Я не домой. Я во Францию.
– А где ты была всё это время?
– В Лондоне была, – неохотно ответила Катя. – А теперь вот в Париж еду.
– У меня самолёт ещё через час, пойдём выпьем по чашке кофе, расскажешь, как жизнь. Вот ведь совпадение! В один день прилетели в Лондон, в один день улетаем! Ты ведь, по сути, моя первая знакомая в Лондоне.
– Я не могу долго разговаривать, я не одна, – она кивнула на немолодого мужчину, покупающего на кассе сигареты.
– А это кто? – понизила голос Арина.
– Ты не бойся, он по-русски не понимает, – махнула рукой Катя. – Это мой бойфренд, он француз.
– Бойфренд? На вид ему лет пятьдесят.
– Ну и что? Зато во Франции жить буду. Он в Лондоне по контракту работал в этом году, теперь контракт закончился, и он возвращается в Париж. У него там квартира на набережной Сены и дом в Провансе. Он меня с собой забирает – пока по туристической визе, а потом, может, женится.
– Ты что, серьёзно, что ли? – воскликнула Арина в изумлении.
– Вот видишь, как везёт иногда, – не поняла её реакции Катя. – Сидела в Челябинске без копейки, покупку каждой пары колготок планировала загодя, тюбик помады позволить себе не могла, а теперь прикид от кутюр, квартира на набережной Сены, французский жених. Он меня одевает, как куклу, денег не жалеет. Только пьёт много и кричит иногда, но больше по-французски, я всё равно не понимаю.
– С чего же ты решила, что он на тебе женится? Тебе всего двадцать лет, какой ему смысл?
– А потому, что когда мы познакомились, я ещё девственница была, – важно сказала Катя. – У них во Франции девственниц уже не осталось, он меня хочет для себя сохранить, чтобы с другими мужчинами не пробовала.
– Зачем же тебе, зачем… – залепетала Арина, совершенно теряясь в словах и не зная, может ли она наставлять человека, которому на родине покупка пары колготок была проблемой. – А как же твой институт?.. Ты же языки хотела учить, у тебя же французский должен был начаться, о котором ты всю жизнь мечтала!
– Ты не понимаешь, – зашептала Катя. – Зачем теперь институт, когда и так всё устроилось? Я всю жизнь о Франции мечтала, я в институт пошла, чтобы по-французски выучиться и уехать. А теперь и учиться не надо. Мы сейчас во Францию приедем, он меня на курсы отправит, я буду жить в Париже, в самом Париже! У меня мама – диспетчер автобусов с грошовой зарплатой и братишка маленький. Меня ничего дома не ждёт. Ничего. Ты понимаешь?
– Ты же школу с медалью закончила, могла бы больших успехов достичь… – привела Арина последний аргумент, не в силах принять чужой выбор.
– Каких успехов? – зашипела Катюха. – Ты закончила педагогический институт, пошла в школу преподавать – каких успехов ты достигла? Даже если найти хорошую работу в иностранной компании, пока из каких-нибудь секретарей выбьешься, пока тебя заметят и продвинут, пока зарплату начнёшь хорошую получать, пока связями обзаведёшься, пока ипотеку оформишь, пока за неё расплатишься – когда я при такой жизни во Францию поеду? Мне уже пятьдесят лет будет! Я уже и насладиться ею не смогу. А тут всё сразу дано, пока молодая, пока жизни могу радоваться. Ты не представляешь, как мы тут жили первые месяцы. Маринка спала с арабами, чтобы нас с квартиры не выгнали, чтобы работать в магазине разрешали, а когда мы от них ушли, вообще жрать было нечего, из магазинов еду воровали. Мы столько квартир и работ сменили, что уже всего и не вспомнить. А потом Маринку поймали в «Дороти Перкинс», когда она пальто пыталась вынести – на улице холодно стало, надо было одеваться – и запалилась. Она у них уже давно на примете была, она столько одежды оттуда украла. Продавцы сразу полицию вызвали, и её депортировали. Мне даже за комнату заплатить было нечем, на дворе ноябрь – на улице не заночуешь. Хорошо, хоть этого француза встретила – он меня к себе забрал. Подобрал, как собачонку беспризорную.