Мнемоны. Части 1 и 2
Шрифт:
– - Исповедывайся, -- я миновал памятник, -- может полегчает, перед смертью.
– - Ты знаешь, я ведь не хотел ее убивать. Я ведь почти влюбился в нее. Она мне помогла, я был в такой жопе... Повесится хотел. А она...
Голос его становился все выше, в тоне проскакивали истеричные нотки. Давай говори, говори. Может сболтнешь чего лишнего. Кончик ниточки мне дашь, за который я уцеплюсь и притяну тебя к себе.
– - Что, бабы не давали? Такому умному и талантливому?
– - Да что ты об этом знаешь? Ты, ты, ты...
– - Я, я, я. Значит точняком бортовали тебя, да?
– - Урод! Ты урод. Не так все было, не так.
– - А как? Ты расскажи, может я поверю, проникнусь.
Аллея закончилась и я выбежал на параллельную улицу. Длинную и кривую, уходящую слегка вниз и хорошо просматриваемую, но со множеством переулков.
Черт! Куда он свернул?
Я побежал, верча головой как пропеллером, и заглядывая на бегу в проулки. Белой рубашки в клеточку нигде не было.
– - Зачем тебе?
– - А ты зачем позвонил? Выговориться? Ну так валяй, вот они благодарные уши. Ведь так поделится хочется, а не с кем. Да?
– - Я не хотел ее убивать.
Голос дрожит и почти срывается на визг.
Говори, говори.
Пока он чешет языком, он тут -- никуда не делся, не уехал, не сбежал, а значит есть шанс его найти.
– - Не хотел, но убил.
– - Это все ты виноват.
Конец улицы близок, а этого черта все нет. Куда он делся?
– - Вот как? Интересно, а я то тут причем?
– - При всем.
Голос окреп, никакой плаксивости, одна злость.
– - Я ее еле уговорил в кафе прийти, денег занял, чтобы по человечески было, накупил всякого, а она, все блин, о тебе говорила, сука! Ты понимаешь как это, прийти на свидание с девушкой в которую влюбился, а она о другом говорит. Блин! О бывшем. Понимаешь, что я чувствовал? Потом еще пару раз встречались, в разных местах, таже история. Только о тебе и говорила.
Я молчал, боясь неверным словом или тоном, перебить поток его красноречия.
– - А потом... Я в гости к ней напросился, цветов и шампанского купил, как дурак. Случайно, как толкнуло что, за пару подъездов тормознул. Стою, сам не зная почему, гляжу соседка ваша - большое ухо, та что подслушивать любит - Таша рассказывала, куда-то чешет. Не остановись я, столкнулись бы нос к носу. Всяко запомнила бы меня. Ан нет. Знак это был. Я потом понял.
Я добежал до конца улицы выходящей на широкий проспект. Все! Аут! Тут я его точно не найду. Толпы спешащих людей, себя бы не потерять, не то что кого-то найти.
– - Я звоню, она открывает. Я с цветами и бутылкой как дурак, а она даже платье не одела. Как ходила в футболке растянутой, так меня и встретила, а ведь мы с ней договаривались. В твоей футболке. Понимаешь? Я ей - привет, тянусь чтобы поцеловать, хотя бы в щеку, а она от меня как от прокаженного... Протягиваю букет. А она: а вот Фил, никогда мне цветов не дарил, только на днюхи, да на восьмое марта, и шампанского не покупал, бурду только красную. И вроде как с укором, тебе говорит, с минусом для тебя, но не с плюсом для меня. Понимаешь? Получается, что опять о тебе. Не мне спасибо, за подарки, а тебе фи - что не покупал. Ты знаешь, как твой номер в ее телефоне забит? Любимый. Ты понимаешь? Не имя, не фамилия, не бывший, а любимый.
Я прикрыл глаза, откровенность резала не хуже охотничьего ножа. Прямо по сердцу. Неотвратимо и больно. Больно до зубовного скрежета.
– - Она небрежно так бутылку на стол ставит, букет не в вазу, а прямо так кладет. И спиной ко мне поворачивается. Меня такая обида взяла, что аж слезы из глаз, а потом злость. На нее, на тебя, на себя... Что, я не мужик? Со мной так обращаться? Знаешь, я книгу недавно прочитал, случайно попала, так от скуки, от нечего делать. Дрянь книжка, о бандитах, но фраза одна меня в ней зацепила. Мужчины делятся на две категории - те у кого есть оружие, и те у кого его нет. Мол те у кого его нет, это и не мужчины вовсе, а так - тело, с пенисом в штанах. И на таких женщины не смотрят. Я подумал может, если и у меня... если я куплю, то и на меня девушки обратят внимание. Пистолет страшно покупать было, хоть в сети сейчас все что угодно купить можно. Да и где я такую сумму возьму? А на рынок к не русским идти страшно, обманут. Нож я купил, большой такой, кривой, таскал его с собой. Только все это ерунда, никто на меня не смотрел. Нос воротили.
Он задохнулся. Я слышал, как ему не хватает воздуха. У меня и самого от его душевных нечистот дыхание перехватило и сердце закололо.
– - Ты слушаешь?
– - Отдышавшись спросил он.
– - Да.
– - Бросила она букет так небрежно, и спиной ко мне повернулась. А у меня от ярости руки трясутся. Гляжу на ее затылок, на ухо, а рука сама за нож взялась. Смотрю на ее шею, тонкую такую, беззащитную, и представляю как втыкаю в нее нож. За пренебрежение ко мне, за то что не видит моей любви. Но не смог. Замахнулся. Нет, не могу. Потом правда смог. Ударил рукояткой прямо в висок. Она как кукла упала. Знаешь, если у марионетки ниточки обрезать, она нелепо так, кучкой неопрятной, падает. Вот и она так. Лежит на полу. Майка задралась, а на ней трусики застиранные, в нелепый горошек, чуть ли не бабушкиного фасона. В глазах пелена, сам не помню как накинулся на нее.
Его голос становился все злее и довольней. Он, сука такая, наслаждался своим рассказом. Не раскаивался и каялся, а наслаждался, заново переживая миг триумфа.
– - Трусы с нее сорвал и... Прежде чем вскрыть ее, как банку сгущенки, я поимел ее, во все места, во все дырочки. О... Ты...
– - Врешь, сука!
– - То что испытывал я сейчас, нельзя было назвать яростью, это был гнев помноженный на злость и желание убить. Найти эту суку и убить, задушить, глядя прямо в глаза, смотреть как жизнь уходит из них и наслаждаться этим моментом.
– - Пиз... как дышишь, тварь. Не насиловал ты ее, потому что импотент. Нестояк у тебя тотальный.
Я расхохотался зло и ядовито.
– - У тебя хрен словно дохлая гадюка на перилах, ничего его не оживит. Ты ссыкло беспомощное. Тварь. Пид... Петушара...
– - Я орал не в силах остановится.
– - Я поимел ее, поимел.
– - Визжал он в ответ, как резаный.
– - Врешь, гнида, врешь. Ничего ты не можешь.
– - Откуда ты знаешь?
– - Визг из телефона.
– - Откуда, откуда, откуда?