Мнемоны. Продавцы памяти. Часть вторая. Таша

Дорогов Андрей

– Вас?

– Всех. Всех близких друзей.

Я замолчал, пытаясь успокоиться. Не время и не место злиться, можно наговорить лишнего. Хоть чего лишнего я могу наговорить? Я невиновен, и точка.

– Мы расстались три или четыре месяца назад.

– Три или четыре?

Пальцы рук, лежащих на столе, слегка подрагивали, так, словно следачке не терпелось взяться за ручку. Хотя я не был уверен, что среди вороха бумаг, разбросанных по столу, не лежит включённый диктофон. Меня мог писать тот же айфон, лежащий экраном вниз рядом с её правой рукой. Впрочем, всё равно, никакой юридической силы эта запись иметь не будет, она не предупреждала, что записывает разговор.

Я сжал зубы, голову опять кольнуло болью. Да чтоб тебя!

– В мае.

– И…

– Я помогал ей, если хотите – присматривал. Платил за квартиру, покупал продукты, иногда приезжал просто поболтать.

– Зачем?

Действительно, зачем? Да очень просто: я чувствовал себя виноватым перед ней, тем, что у меня интересная и хорошо оплачиваемая работа, любимый человек и вообще всё хорошо. А у Таши – дрянная съёмная хата, психи на сайте, пишущие всяческие гадости и жалующиеся на несправедливую жизнь, и никого рядом.

Но я не собирался изливать душу перед стервозной и неудовлетворённой следачкой, поэтому просто пожал плечами и ответил:

– Не знаю… Наверное, в память о прежних отношениях. С деньгами у неё было туго, да и вообще… Четыре года совместной жизни просто так не выкидывают.

– Благородно. – Протянула следачка, иронично растягивая гласные.

Боль в моей голове разгоралась со стремительностью степного пожара. Заломило виски, защипало глаза, затылок словно налился свинцом. Хотелось застонать, плюнуть на всё и уйти. Но боль, внезапно, так же как появилась, исчезла. Лишь яркая вспышка – и всё.

Я моргнул и прислушался к себе. Точно! Боли как не бывало.

– Что, простите? – Занятый собой, я пропустил очередной вопрос.

– Вы последний её видели?

Поймать меня вздумала. Она что, за дебила меня держит?

– Я думаю, что последним её видел убийца. А я виделся с Ташей вчера утром.

– При каких обстоятельствах?

– Я позвонил ей. Мне не понравился её голос, и я решил заехать.

– Когда это было?

А то ты не знаешь, соседку всяко опросила, а соседка меня видела, как себя в зеркале.

– Это было… – я задумался, вспоминая и…

И чуть не выругался. В голове, при попытке вспомнить обстоятельства последней встречи с Ташей, вспыхнул экран, словно на экране компьютера. И передо мной с точность до секунды побежало кино моего прошлого.

Я слушал, как где-то в квартире мерзко, словно расколотый колокольчик, звенит дверной звонок. Я звонил минут пять, не меньше. Таша! Мать твою, где ты? Вышла? Или по своей извечной привычке напялила наушники и врубила музон? Я ещё раз вдавил кнопку звонка. Бесполезно. Пакеты ещё эти, с продуктами. Я заскочил в магазин, перед тем как заехать. Накупил еды, на пару недель должно хватить.

А вот соседка по площадке, дверь открыла сразу.

– Филипп. – Радостная улыбка на лице.

– Ольга Викторовна, я звоню Таше, она не открывает. Вы не знаете, она куда-нибудь выходила?

– Нет, Фил, ты же знаешь, что звукоизоляция здесь плохая, а ваша дверь так противно скрипит. Да и Наташенька, когда выходит, дверью громко хлопает. – Улыбка сменилась озабоченностью. – Что-то случилось?

Я извиняюще улыбнулся: давно хотел смазать петли, да руки все не доходили.

– Надеюсь, что нет. Я гляну? – Я кивнул на лоджию, смежную с лоджией в квартире Таши.

– Конечно, конечно. – Соседка вновь улыбнулась.

Я заглянул за перегородку – точно, как и думал. Таша, в огромных наушниках, с ногами забравшись в кресло, ожесточённо стучала по клавишам ноутбука.

Я облегчённо выдохнул.

– Я перелезу?

Соседка лишь развела руками.

– Вы извините. – Мне было неудобно.

– Ничего, ничего.

Я перекинул пакеты через перила и полез вслед за ними.

Оставив продукты на лоджии, я вошёл в квартиру, мне повезло – дверь была не закрыта. Таша, увлечённая перепиской, ничего вокруг себя не замечала. Из наушников, скрывающих уши, доносился грустно-протяжный, в переборе гитарных струн, женский голос:

Waking up is harder than it seems,

Wandering through these empty rooms

Of dusty books and quiet dreams.

Pictures on the mantle,

Speak your name

Softly like forgotten tunes,

Just outside the sound of pain.

Weren't we like a pair of thieves,

With tumbled locks and broken codes.

You can not take that from me,

My small reprieves; your heart of gold… 8 7

В комнате стоял неприятный запах немытого тела, грязного белья, человеческой неприкаянности, тоски и боли. Словно в палате смертельно больного. Я смотрел на Ташу, сердце неприятно заныло, словно в предчувствие беды. Волосы давно не мыты и не чёсаны. Хуже того. Раньше, Таша тщательно следила за длинной и цветом своей причёски, с завидной регулярностью красясь и подстригаясь. А теперь. Я покачал головой. По виду её шевелюры она не красилась и не стриглась не меньше месяца. Я попытался вспомнить, как она выглядела в последний мой визит. Также неопрятно? Чёрт! Я не помнил. Мы виделись мельком, мне предстояло прикрывать Нику в очередной ходке, и я заскочил всего на пару минут. Оставил деньги за квартиру, продукты и ушёл. Да, да! Я платил за эту съёмную хату и снабжал Ташу продуктами. Я чувствовал себя должником перед ней. Чувствовал вину за то, что…

8

⁷ The Only Thing Worth Fighting For – Lerra Lynn.

За то, что бросил её – да, именно я, именно её и именно бросил. Как ни крути, как ни пытайся прикрыться словами – кончились чувства, не сошлись характерами, слишком разные интересы, но это именно так. Как ни думай, что она была с этим согласна, и ни на миг не пыталась меня удержать. И даже делала вид, что наш разрыв ей безразличен.

Вот ведь, чёрт, никогда я не чувствовал себя виноватым ни перед кем. Ни перед родителями, которых не видел больше десяти лет, ни перед тёткой, за то, что свалился на её голову. Это из-за меня она не вышла замуж и не родила детей. Сколько ей было в мой приезд? Тридцать четыре – тридцать пять? Самый сок для женщины. А тут великовозрастный оболтус, которого кормить, поить и одевать надо. Ни перед тренерами, которых покинул, когда понял, что профессиональный спорт не для меня. Ни перед другими девчонками, с которыми встречался, а потом бросал. Их, романов, в смысле, до Таши, у меня было превеликое множество.