Мнимая невеста
Шрифт:
Она взяла синьору за руку и направилась к выходу, оставив всех троих в полном замешательстве.
Наверху, в спальне синьоры, некоторое время еще продолжались слезы и протесты, вызванные властностью Леоне, но вскоре Аликс удалось переключить несчастную женщину на другие вещи. Синьора категорически не хотела спать и отказалась принять снотворное. И все же она довольно быстро успокоилась, и Аликс поняла, что ей, в сущности, нужно было совсем немного. Она просто нуждалась в собеседнице, кому могла бы поведать свои мысли, надежды, опасения. Ей нужен был кто-то, кто развеял бы ее тревоги
Они говорили о прическах и об одежде.
— У тебя такие чудные волосы! Где ты их укладываешь, милая? Венеция, кажется, ходит к Росси. Хочешь, я попрошу ее и она возьмет тебя с собой? Только зачем? Твои волосы и так выглядят прекрасно. Не то что мои. — Она провела рукой по волосам. — Тут даже Росси бессилен. Я бы и обратиться-то к нему теперь не отважилась. Ну сама посуди, что это за бедлам на голове? А знаешь, когда-то Аугусто, мой муж, говаривал, что влюбился в мои волосы. Я вправду ими гордилась — густые были, шелковистые. А теперь что? Посмотрел бы сейчас на них мой бедный Аугусто!
Почувствовав, что приближаются новые слезы, Аликс мягко проговорила:
— А почему бы вам не попросить горничную сделать вам что-нибудь простенькое, без заколок?
— Попросить Суэлу? О нет! Она такая неуклюжая! Для меня просто невыносимо, когда она прикасается к моим волосам. Я причесываюсь сама, только вот руки все время дрожат.
— Тогда вам нужно что-то незамысловатое, — посоветовала Аликс. — Что-нибудь вроде французского плиссе. Можно я покажу вам, что имею в виду?
Они подошли к зеркалу, и там Аликс долго расчесывала спутанные волосы синьоры, перебирая и приглаживая непослушные пряди, и через четверть часа проб и ошибок собрала их на макушке большим гребнем.
— Да, как раз такую прическу я носила в молодости! Когда Аугусто… — Синьора осмотрела себя со всех сторон в зеркале и посмотрела на Аликс. — Вот так я и пойду сегодня вечером в клуб, — заявила она, словно вопрос о выходе никогда и не ставился под сомнение. — Наверное, мне нужно теперь немного отдохнуть. Ты ведь придешь снова и опять причешешь меня так же к вечеру?
— Конечно, приду, — пообещала Аликс. — Но только для того, чтобы посмотреть, как вы справитесь сами. У вас обязательно получится — в этом я не сомневаюсь. Ведь это так просто!
У синьоры снова задрожали руки.
— О нет! Я не смогу! Я не умею!..
— А я помогу вам. Даже если не получится в первый раз, то потом все равно научитесь. Хотите, я позову Суэлу?
— Да, пожалуйста, милая. И знаешь, я обязательно попробую сама!
Они улыбнулись друг другу в зеркале, и Аликс вдруг наклонилась и поцеловала ее в мягкую щеку, зная, что та очень нуждается сейчас в поддержке.
Аликс спустилась вниз. Все окна были плотно зашторены от полуденного зноя, в комнатах — ни души. Она вспомнила о дикой части парка и отправилась туда в поисках тенистого местечка. Как хорошо ей было знакомо это состояние усталости и опустошения, наступавшее всякий раз после того, как ей удавалось развеять мрачное, подавленное настроение отца. Вот и сейчас ее психические
Аликс тряхнула головой и протерла глаза.
— Кажется, я уснула, — смущенно проговорила она.
— Это точно. Я немного наблюдал за вами.
Леоне снял с плеч полотенце и, расстелив его на земле, сел.
— Я велел Микеле побыть дома на случай, если понадобится. Где он?
— Не знаю. Я с ним не виделась. От синьоры сразу пришла сюда.
— Ну и как она? Лучше? Вам удалось ее успокоить?
— Да. Она успокоилась и теперь отдыхает. Чтобы вечером поехать с нами ужинать.
— Как?! Она поедет? Как вам удалось уговорить ее? Аликс подобрала с земли сухую шишечку и смущенно принялась ее разглядывать.
— Мне не пришлось ни убеждать, ни уговаривать. Она сама пришла к этому решению, когда была к нему готова. И это кое о чем говорит. Ей просто нужна свобода выбора, и она вовсе не нуждается в том, чтобы ею руководили и управляли. Помните, за обедом она сказала, что вы не даете ей поступать, как ей хочется? Я думаю, она права.
— Чепуха. Просто в тот момент она была перевозбуждена, — возразил Леоне. — Когда она в таком состоянии, я просто вынужден управлять ею и принуждать к самым элементарным вещам. Если предоставить ее самой себе, она становится совершенно недееспособной.
— Ничего подобного, — упрямо стояла на своем Аликс. — Она вовсе не нуждалась в том, чтобы я ею руководила, и вполне здраво рассуждала. По-моему, вы просто нетерпеливы и не даете ей возможности сказать то, что она думает. Вам, судя по всему, куда проще отдавать приказы. А ей просто не хватает общения. Очень не хватает. Ей не с кем поговорить.
— Это вы мне рассказываете? — Леоне сел, выпрямившись и обхватив руками колени. — По-моему, мы с вами еще раньше пришли к выводу, что ей нужно чье-то общество. Предполагалось, что это будет Микеле. Ну и вы, конечно. Кстати, я забыл поблагодарить вас. У вас здорово получилось, а я там был просто бессилен. Где же вы научились этому искусству доморощенного психолога? Этот скептичный тон несколько смутил Аликс, но она сумела совладать с собой.
— Да, возможно, я действительно, как вы говорите, «доморощенный» психолог. В свое время мне пришлось побывать в ситуации вроде этой, только я не мастер развивать теории. Простите.
Некоторое время они молчали, потом Леоне отстранил свисавшую ветку и внимательно заглянул Аликс в глаза:
— Это вы простите. Я, наверное, потревожил какую-то старую рану? Должно быть, кто-то, кого вы любили, был в таком же состоянии, как мачеха, и вы были его исцелителем, его утешением. Да?