Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник)
Шрифт:
– С какой это стати? И кто вы вообще?
– Зовут меня Корюкин Николай Павлович. И если ты, Игорек, обо мне вдруг не слышал, спроси у любого русскоязычного члена команды. Хотя бы у второго тренера или, я не знаю, врача, массажиста…
– Я слышал, кто вы: вы – олигарх, миллионер и очень интересуетесь футболом.
– Вот видишь!
– Но все равно я не могу уйти: у нас запрет на самовольные хождения по городу.
– Считай, что с доном Орасио я договорился. Жду тебя через полчаса в кафе на набережной – ближайшем от отеля.
Когда через полчаса
К Игорю немедленно подскочил официант:
– Чего изволите?
– Свежевыжатый апельсиновый, пор фавор.
– Вот ты какой, – промолвил Корюкин с удовольствием, оглядев футболиста с головы до ног.
– Вы говорите таким тоном, словно вы мой папаша, – усмехнулся Сырцов. Он не любил лезть в карман за словом, и авторитетов для него, с тех пор как его взяли в «Гладиатор» и сборную, не существовало.
– А я в определенном смысле и есть твой папаша.
– С чего это вдруг?
– Тебя кто первым тренировал? В поселке, как его там, Благодатный?
– Петров, Иван Петрович.
– Точно! – Олигарх щелкнул пальцами. – А ведь Петрова, чтоб ты знал, отправил в Благодатный я. Квартиру ему купил, подъемные оплатил, денег на спортшколу дал. И ты, может быть, не поверишь, но все это – ради тебя. Ради того, чтобы ты с самых первых лет правильно развивал свои недюжинные футбольные способности.
– Интере-есно, – недоверчиво пропел Игорь. – Ну, положим, вы переезд Петрова в Благодатный оплатили. А откуда вы заранее знали-то, что на свете появлюсь я такой – с недюжинным футбольным талантом?
– Твоя мамка тебя усыновила, ты знаешь? – вопросом на вопрос ответил Корюкин.
– Ну, положим.
– А твоя родная мать написала отказ от тебя, потому что была матерью суррогатной. Просто – инкубатором для вынашивания ребенка. И то, что она от тебя откажется, было частью нашего с ней договора. Она за это деньги получила. Конечно, я ее знать не знаю и с ней ни о чем не договаривался, но мои люди все эти вопросы проработали. Твоя жизнь, Игорек, началась в пробирке. И в будущий плод – в тебя то есть! – генетики, по моему заданию, внедрили хромосомный набор одного из самых выдающихся футболистов двадцатого века. Оттого ты, Игорек, таким футбольным талантом и обладаешь. Поэтому, когда ты говоришь или думаешь, что я отношусь к тебе, как отец, в каком-то смысле так оно и есть. Отец не отец – но я тебя, Сырцов, создал. Ты – мое порождение.
– Вот спасибо, – иронически протянул футболист. – И что теперь?
– Теперь я буду продолжать формировать тебя как футболиста.
– Это как? – прищурился центрфорвард.
– Буду подсказывать верный путь.
– Например?
– Скажу тебе: играй в «Гладиаторе» – будешь играть в «Гладиаторе». А посоветую перейти, допустим, в «Барселону» – перейдешь в «Барселону».
– «Посоветую
– Хорошо, – улыбнулся олигарх, – значит, тебе будут предлагать самые наилучшие условия. Такие, что ты не сможешь отказаться. А сейчас, позволь, я тебе другое предложение сделаю. После того как вы в Россию вернетесь, через неделю у «Гладиатора» встреча с питерским «Всполохом» будет. Ты ее должен сыграть плохо. Блекло, тускло, неинициативно, спотыкаясь, нога за ногу.
– С какой стати?
– А с такой, что, если ваш «Гладиатор» проиграет, ты станешь богаче на двести тысяч евро. Наличными, без всяких налогов.
– Вы хорошо подумали, папаша?!
– Что ты дергаешься, сынок? Если ты не согласишься, мы другим «гладиаторам» предложим. Они, даже все, вместе взятые, и за меньшую сумму матч сдадут.
– Другие пусть сами за себя отвечают. А ко мне прошу с подобными предложениями не обращаться!
– Ты, Игорек, книжки читать любишь? Или кино смотреть?
– Это вы к чему?
– Смотрел (или, может, читал) «Тараса Бульбу»? Помнишь, там Тарас говорит своему сыну: я тебя породил, я тебя и убью?
– На что вы намекаете? Что вы, типа, можете делать со мной что хотите? Захочу – куплю, захочу – убью?
– Может, и так. Не люблю непослушных.
– Вы говорите, что я генетически один в один футболист из прошлого. А он послушным был?
– Не совсем.
– А с ним тоже вы разбирались?
– Нет, другие. Но и он за свою строптивость пострадал изрядно.
– Кто таков? Говорите!
– Нет, Игорек, не скажу. Пока мы с тобой, я вижу, взаимопонимания не достигли. А коли так, то и тайны свои перед тобой я раскрывать не собираюсь.
– Ну, и пожалуйста! Считаете, что вы, типа, Франкенштейн, а я ваше создание. Кукла. Пожалуйста, думайте так, если вам легче. Тогда можете считать, что ваше исчадие взбунтовалось, ясно? Вы не Карабас, и я перед вами на ниточке танцевать не буду!
Последние слова Сырцов договаривал уже стоя. Он с шумом задвинул стул и бросился к выходу из кафе.
Кто я и откуда?
– А ты кому-нибудь до меня рассказывал об этом разговоре? – спросила Варвара.
– Только одному человеку.
– Я даже догадываюсь, кому. Камышленскому спортивному журналисту Валентину Марушину.
– Откуда вы знаете?
– Я с ним встречалась, а потом он отчасти благодаря знакомству с тобой и своему знанию твоих тайн попал в историю.
– Что с ним случилось?!
– Считается, что он умер. Погиб. Убит по приказу Корюкина. Но на самом деле оперативники захватили исполнителей убийства и предъявили заказчику фейк: фотографию окровавленного тела. Сам же Марушин жив-здоров и сейчас находится в надежном месте. А Корюкин до сих пор еще на свободе.