Много шума и... ничего
Шрифт:
Вдали нарастал вой милицейских сирен.
— Пора нам отсюда сматываться, — заметила я. — Не люблю давать показания.
Толстый с Лысым, к их великому сожалению, не могли последовать нашему примеру: их противник не оставлял попыток подняться с земли и при этом перечислял, что он сделает с обидчиками, как только освободит хоть одну конечность. Оставить его в этой ситуации было сродни самоубийству. Ведь Лысый сидел на его левой руке, Толстый на правой, а их приятелям пришлось охранять ноги.
Мы разминулись с милицией около входа. Молодой лейтенант взглянул на нашу компанию и особенно внимательно проводил взглядом Андрея, который гордо вышагивал в изрядно потрепанной черкеске, но задерживать нас не стал: из-за деревьев неслись такие громкие проклятия, что внимание лейтенанта поневоле обратилось туда, и, ходи Андрей даже голым, на него все равно махнули бы рукой.
— Куда дальше? — прыгая в машину, спросила я у Андрея. — У тебя есть еще один ресторанчик на примете? Я бы не прочь поужинать наконец.
— Надо посмотреть, что у них там творится на яхте, — глубокомысленно произнес он в ответ, надеясь, что у него не спросят, что же, собственно говоря, ему уже удалось узнать. — А потом уж будем есть.
В глубине души Андрей сомневался, что это «потом» наступит, и под ложечкой у него тоскливо заныло. Но он напомнил себе, что как студент юридического факультета, а стало быть, будущий защитник закона, не имеет права пасовать перед трудностями и опасностями.
К яхте мы подъехали в глухую полночь, потому что по дороге у нас кончился бензин и нам пришлось пару километров толкать машину. Потом над нами сжалился водитель какого-то грузовика и кинул нам буксировочный трос. Потом мы долго носились по территории бензоколонки и пытались найти хоть одну живую душу. Наконец мы ее нашли в облике в хлам пьяного заправщика, и тут судьба нам улыбнулась, заправщик налил полный бак и немедленно удалился досыпать, гордо отказавшись принять плату.
Яхта выглядела не слишком приветливо. Я хочу сказать, что никаких там огней по бортам и вообще никакой иллюминации на ней не наблюдалось.
— Пошли, что ли? — неуверенно предложила я, сама ужасаясь тому, что говорю.
И мы пошли. Фонарика у нас не было, и мы ориентировались исключительно по памяти и полагаясь на свет звезд, которые в качестве осветительных приборов оставляют желать лучшего. Первым на трап шагнул Андрей. И зря. Природная неуклюжесть дала себя знать, и уже через два шага он полетел в воду.
— Одно хорошо, — заявил бедняга, когда мы его вытащили и вытрясли из него излишек воды, — теперь совершенно ясно, что на яхте никого нет. Если бы там кто-нибудь был, то давно бы выскочил, чтобы узнать, что тут творится.
Осторожно перебравшись на палубу и чутко прислушиваясь к каждому звуку, мы прошли в каюту.
Тут было еще темнее, чем на улице. Я споткнулась обо что-то и грохнулась лицом вниз. Но вместо твердого пола уткнулась лбом во что-то мягкое.
— Ай! — взвизгнула я. — Что это?
— Тише ты, — шикнул на меня Андрей. — Где ты там?
— Здесь, — пискнула я.
Андрей присел рядом со мной и принялся шарить по полу.
— По-моему, это чья-то нога, — сообщил он наконец результаты своих исследований.
— Идиот, — прошипела я. — Это моя нога.
— Ой, извини, — смутился Андрей. — Но тут еще две.
— А по-твоему, сколько ног у меня должно быть? — окрысилась я.
— Нет, кроме твоей ноги, тут еще две, — сообщил Андрей, и в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками, похожими на икоту.
— Кто здесь есть? — неуверенно спросила я. — Кто это икает?
— Я, — послышался сдавленный Васькин голос. — От голода. А этот, с двумя ногами, он чего там лежит?
— Сами хотели бы знать, — отозвался Андрей. — Может быть, включить свет?
Мысль была хороша, как это она нам раньше не пришла в голову. Я стала шарить рукой по одной стене, Васька по другой. Наконец Ваське повезло и в каюте вспыхнул свет.
— Ox! — выразил общее впечатление Андрей.
Покойник лежал на полу, и казалось, что он безмятежно спит. В том, что это именно покойник, не оставлял ни малейшего сомнения тот факт, что фигура была без головы. При этом крови на полу не было.
— Не трогай его! — завизжала я, видя, что Андрей нагнулся над ним.
— Я должен удостовериться… — брякнул будущий юрист в ответ и тут же пробормотал:
— Ты права, конечно, без головы долго никто не протянет.
К тому же убили его в другом месте, потому что вокруг нет крови.
— А может, они сделали уборку? — предположил Васька.
— И так захлопотались, что забыли прихватить с собой тело, — съехидничала я. — А голову все-таки взяли, просто на память.
— Это может быть заказное убийство, тогда голову унесли, чтобы показать заказчику. А может быть, кровная месть, тогда голову засушат и вся семья будет плевать на нее еще долгие годы, — рассуждал Андрей. — В любом случае надо сообщить в милицию. Я побегу к телефону, а вы оставайтесь здесь и караульте.
И он исчез.
— Как думаешь, если убийцы этого мужика вспомнят про тело и вернутся за ним, то что они с нами сделают? — дрожащим голосом спросила я у братика через несколько минут.
— Сам об этом думаю, — признался Васька. — Давай на всякий случай выключим свет и переместимся на палубу. Оттуда мы в крайнем случае сможем прыгнуть в воду, а здесь мы как в мышеловке.
Оказалось, что это решение было просто провидческим. Буквально через несколько минут возле яхты затормозила черная машина и из нее вышел человек.
— С одним мы точно справимся, — шепнул мне Васька, сжимая в руках какой-то трос. — Как только он повернется к нам спиной, ты на него прыгай, а я буду его вязать.
— Давай лучше ты на него прыгай, а я буду вязать, — возразила я.
— Не бойся, я его к этому времени уже оглушу, — показывая внушительную железку, сказал Васька.
— А зачем он нам? — поинтересовалась я.
— Как зачем? — поразился Васька. — Это же убийца или его сообщник. Пришел ликвидировать следы преступления. Следить за ним мы не сможем — Андрей-то в милицию уехал на машине. Значит, надо его обезвредить и дождаться милиции.