Много шума и... ничего
Шрифт:
Суреныч не умолкал Он носился вокруг своей 1 бывшей машины и вопил, что его ограбили, продолжая тем самым вводить людей в заблуждение. Евдокия Петровна не уступала бывшему завхозу в громкости причитаний. Но ее вопли больше соответствовали действительности, так как кричала она про пожар. Остальные же гомонили кто во что горазд и носились по турбазе в надежде раздобыть какое-нибудь действующее пожарное средство Лопату нашли за палаткой у того же Суреныча и пожарную бочку там же. Насос уже давно был приспособлен под душ, а в ведре успешно произрастала маленькая пальмочка К счастью для всех, дождь основательно промочил все дома и палатки, поэтому загораться они не торопились. Обещанная гроза разразилась как раз в тот момент, когда к месту происшествия подоспели Зоя со Славой и мама с бабушкой — Где дети?! — восклицала наша бабушка, хватаясь за сердце.
В связи с тем, что у многих отдыхавших на турбазе имелись дети, за которыми они обычно забывали следить, то ее крик нашел в сердцах беспечных родителей горячий отклик. Многие сразу же вспомнили, что не видели своих чад с самого утра, и теперь всерьез забеспокоились. Каждый родитель решил, что именно его ребенок мог оказаться во взорвавшейся машине. И ни один не задался вопросом, с какой это стати Суреныч пустил его отпрыска в свою драгоценную машину, да еще оставил его там одного. Повсюду слышались женский плач и тревожные голоса, выкрикивавшие различные имена. Моя мама не осталась в стороне от всеобщей паники, быстро поддалась ей. Не хуже Суреныча она заметалась вокруг останков его машины, пытаясь разглядеть, нет ли внутри парочки обуглившихся трупов…
— Где дети?! — продолжала надрывно восклицать бабушка, оглядываясь по сторонам.
Наконец она увидела нас с Васькой и, обрадовавшись, закричала:
— Здесь они! Таня, они здесь!
Мама тут же бросилась обнимать нас с Васькой.
— Дорогие мои! Вы не пострадали?
Дождь лил все сильнее, и люди начали расходиться. На улице остался только Суреныч, который почему-то тоже бросился к нам с Васькой. Однако лицо его счастьем не сияло.
— Это вы все устроили! — обличительно тыкая в нас корявым пальцем, заявил он — Мало вам моих огурцов, так вы и на машину позарились. Позавидовали, что я ее у вас из-под носа перехватил, и решили отомстить. Нехорошо, Слава, не по-человечески.
Зачем же детей-то впутывать!
Мы с Васькой ошеломленно таращили глаза, пытаясь взять в толк, что он имеет в виду.
— Мы не виноваты, — больше по привычке наконец выдавил из себя Вася.
— Как же, не виноваты! — возопил Суреныч. — А кто за деревом прятался? Думали, я не вижу, что вы подсматривали за мной. Зачем вам это понадобилось, а? Я вам скажу зачем! Вы пришли проверить, сработает ли бомба! — торжествующе закончил бывший завхоз.
— Какая бомба? — в полном смятении воскликнул Слава. — Вася, у тебя была с собой бомба?!
— Ничего у меня не было! — возмутился Васька. — И стал бы я ее тратить на какого-то там Суреныча.
— Видите! — торжествовал тот. — Он не отрицает, что мог бы подложить бомбу кому-нибудь другому. До вашего приезда все было мирно и спокойно.
Я как чувствовал, что добра от вас не жди. В прошлом году сдал вам домик, так всего урожая лишился, а в этом и вовсе машины. Как чувствовал, что не надо мне сюда ехать.
— Вы что, свихнулись? — удивилась Зоя. — Какой урожай? У вас же сроду на огороде ничего не росло.
— Потому и не росло, что вырасти не успевало.
Все на корню некоторые тащили, — упрямо возразил ей Суреныч. — Но это дело прошлое. Сейчас меня волнует, как вы будете расплачиваться за машину, раз ваши дети ее взорвали.
— Они ее не взрывали, — вступилась за нас бабушка. — Они были все время с нами.
— Старый человек, а обманываете, — укорил ее Суреныч. — Я сам видел, как они прятались за деревом. Им стало любопытно, как сработает та штука, которую их родители прицепили к моей машине, вот они и не удержались. Мне все и без ваших объяснений ясно. Я вызываю милицию, с этим делом надо будет разбираться со всей строгостью.
С этими словами Суреныч извлек из кармана мобильник и принялся нажимать на кнопочки, не обращая внимания на усиливающийся дождь. Все мы уже давно спрятались под навесом возле магазинчика, так как Слава мудро заметил, что пообедать нам все равно нужно, а значит — приобрести спички. И даже если наше поведение Суреныч расценит как откровенное над ним издевательство, ему, Славе, все равно. Очень уж есть хочется, а на холодную пищу в такую погоду он решительно не согласен.
— Милиция! — вопил, стоя под проливным дождем, Суреныч в трубку. — Немедленно приезжайте в кемпинг «Приморский». Случилось зверское преступление. Взорвано дорогостоящее имущество, пострадали люди.
— О ком это он? — удивился Васька. — Никого же не задело, мы с Дашей все видели, осколки пролетели мимо.
— Должно быть, один маленький все-таки его задел, — предположила я. — У него ведь всегда с головой наблюдались проблемы, поэтому удара даже малюсенького винтика хватило, чтобы полностью вывести его из состояния, когда ему еще удавалось делать нормальный вид.
— Вы точно не трогали его машину? — тревожно осведомилась у нас Зоя. — А то ведь этот тип, пока настоящего преступника не поймает, с нас не слезет. Будет твердить, что вы во всем виноваты, а говорит он убедительно, могут и поверить.
Мы с Васькой дружно ее заверили, что даже пальцем не успели прикоснуться к машине Суреныча. И пусть он вызывает хоть всю сочинскую милицию, мы все равно будем стоять на своем.
— А ведь я мог купить себе эту машину, — глядя перед собой, пробормотал Слава, когда мы дождались продавца, который убегал поделиться новостями в соседний домик. — Бог уберег, что бы я теперь делал с этой грудой обгоревшего металла?
— Думаешь, что неисправность была в самой машине? — поразилась моя мама. — Никогда про такое не слышала. Я думала, что машины взрываются, только если в них подложить бомбу или другое взрывное устройство.
После дружного обсуждения этого вопроса мы пришли к выводу, что все мы думаем примерно как моя мама. А значит, Слава вполне мог попусту не беспокоиться. Если бы машина оказалась у него, то вряд ли она бы взорвалась. Кому могло понадобиться подкладывать Славе бомбу? Дядя Слава внял нашим доводам и позволил очень быстро успокоить себя. К тому же его вдохновляла перспектива вкусного обеда. Наши женщины раздобыли его в придорожном кафе, и теперь он только и ждал, чтобы его разогрели. Но съесть обед целиком никому из нас не удалось. Только мы покончили с обжигающим рот борщом и с вожделением уставились на шипевшую на сковородке мою любимую жареную курицу с не столь любимыми макаронами, как в дверь постучали. Чей-то неприятный голос (впрочем, сейчас мне любой голос показался бы неприятным, даже если бы он принадлежал прославленному Шаляпину) потребовал от нас оторваться от обеда и открыть дверь.