Много шума вокруг волшебства
Шрифт:
Она молчала.
– Мой дед вас шантажировал? – с трудом сохраняя терпение, спросил Трев. – И таким образом заставил вас нарисовать тот проклятый портрет? Если это так, я узнаю, чем он вас шантажировал, и освобожу вас от его власти. Только назовите свою цену.
Она снова ничего не ответила.
Трев чувствовал, что в любую минуту снова сорвется и как следует встряхнет ее, чтобы вырвать ответ. Но этого нельзя было допустить! Нужно спокойно и хладнокровно составить план действий, он должен переиграть графа в его игре.
И
– Что я вам сделал, за что вы обрушили на меня такое несчастье?!
Она повернулась и взглянула ему прямо в глаза.
– Вы мне не верите. До тех пор пока вы мне не поверите, нам с вами не о чем разговаривать.
Синда замкнулась и за весь вечер больше не произнесла ни слова. К заходу солнца они добрались до крошечного рыбачьего домика Джорджа у моря. Водворившись в домике с хранившей презрительное молчание леди Люсиндой, Трев отдал необходимые распоряжения Мику и своему старому другу.
Вскоре его люди с каретой отбыли куда-то, и Трев с Синдой остались одни, однако у нее не вырвалось ни единого слова протеста. Но когда Трев стянул ей кисти рук и привязал ее к кровати своим шейным платком, леди Люсинда Пембрук ожгла его таким неистовым взглядом, что он чуть не сгорел от стыда.
Глава 14
– Как вы смеете! – кричала Синда, пытаясь высвободиться, пока Трев ловко привязывал ее шейным платком к кровати.
– Что, вам понадобилось в туалет? Или вы не можете заснуть без шелковых простыней? – издевательски поинтересовался Трев. – Вы получите все, что желаете, если только скажете, где я могу найти кузена.
– Насколько я знаю, вы утопили своего кузена и его яхту, как и утверждает граф! – Изо всех сил сдерживая слезы, Синда безуспешно пыталась избавиться от пут. И она еще винила себя за то, что он оказался в тюрьме! Увидела ту проклятую вазу с цветами и размякла! Как же, разве преступник может дарить даме цветы!
Трев помрачнел.
– Я мечтал лишь о том, чтобы вернуться домой и мирно зажить со своей семьей. А вы с этим проклятым портретом превратили меня в негодяя и преступника!
Проверив надежность затянутого узла, он повернулся к ней спиной, что было очень кстати, потому что ей нечего было ответить на его отчаянное признание. Ведь ей самой пришлось сбежать из дома, чтобы защитить родных от скандала. Она обманывалась, наивно полагая, что в своих работах отражает только собственные грезы.
Тревельян снял камзол и остался в тонком шелковом жилете, так плотно обтягивавшем его широкую спину, что на нем появились складки, когда он протянул руку за кружкой с элем. Его густые черные волосы были небрежно стянуты на затылке лентой, из которой одна прядь выбилась и повисла вдоль щеки. Темная щетина на скулах придавала ему разбойничий вид.
Коттедж представлял собой хибарку с одной-единственной комнатой и пристроенным навесом для скота. Мебелью служили грубо сколоченный стол, два стула и металлическая кровать. Владелец хибарки вместе с Миком уехал исполнять какое-то поручение Тревельяна. Ни один из мужчин не проявил к ней сочувствия, так что ничего хорошего ждать от них не приходилось.
Синда была подавлена. Почему она думала, что может играть с волками и они не посмеют ее укусить? То, что Тревельян Рочестер одевался как джентльмен и обладал определенным шармом, не означало, что он изменил своим жестоким привычкам. Каперы – опасные хищники.
– Вы об этом пожалеете, – тихо сказала она, хотя знала, что Рочестер ей не поверит. – Моя мать найдет вас, а мой отец добьется, чтобы вас повесили, и все только из-за того, что я хотела помочь вам.
– Не очень-то на это рассчитывайте. – Он уселся перед очагом и поворошил дрова. – Я послал Мика с каретой на запад, чтобы сбить с пути солдат. А Джордж к утру подыщет нам другое средство для передвижения. Так что мы окажемся на моем корабле еще до того, как они поймут, что шли по ложному следу.
Синда неловко выгнулась, кое-как подсунула подушку под спину и оперлась на изголовье кровати.
– Моей матери не нужны солдаты, чтобы меня найти. Я знаю, что вы мне не верите, но это так. И я очень сожалею обо всем этом из-за Черити.
– Я тоже… по многим причинам. Кстати, советую вам поспать, пока есть возможность. Нам предстоит трудное путешествие. – Тревельян уставился на огонь и показался ей таким же измученным и одиноким, какой чувствовала себя она. Но через мгновение он снова надел на себя маску безразличия, сел на стул и поднял кружку с элем.
Синду не интересовало, куда он собирается отвезти ее. Из-за него у нее больше не осталось иллюзий, и она сомневалась, стоит ли и дальше жить в мире, лишенном грез.
Скорчившись на кровати, она повернулась к нему спиной и кое-как устроилась на жестком матрасе, но сон не шел к ней. Почему же все-таки во сне она нарисовала кузена Тревельяна? Если бы Синда лучше понимала смысл своего дара, может, она смогла бы найти выход из этой ситуации. Если виконт действительно жив… Но возможно ли это? Или вместо своих грез она выразила на рисунке мечту Тревельяна?
При мигающем свете лампы Трев сушил над огнем свои сапоги, стараясь не оглядываться на заснувшую наконец Люсинду. Сам он все равно не смог бы уснуть. Голова у него горела как в огне, мысли путались.
От усталости и выпитого эля его ярость улеглась. Чувство собственного достоинства и невозмутимая гордость леди Люсинды приводили его в еще большее недоумение. Он никак не мог представить себе причин, по которым она могла навлечь на него обвинение в убийстве кузена. С другой стороны, после его возвращения в Англию у деда были основания бояться своего непризнанного внука. Какая-то связь здесь присутствовала, но он никак не мог ее обнаружить.