Много шуму
Шрифт:
– Шекспир, - сказала я, и диктофон Полы щелкнул.
– Уильям Шекспир родился двадцать третьего апреля тысяча пятьсот шестьдесят четвертого года в Стрэтфорде-на-Эйвоне.
Рик, который весь год не поднимал руки и вообще не подавал признаков жизни, поднял руку.
– Вы предполагаете уделить столько же времени бэконовской теории? сказал он.
– Бэкон родился не двадцать третьего апреля тысяча пятьсот шестьдесят четвертого года. Он родился двадцать первого января тысяча пятьсот шестьдесят первого года.
К третьему уроку миссис Хэрроус от
Миссис Хэрроус вошла, когда я добралась почти до конца списка, и швырнула дипломат на стол.
– Результат стресса!
– сказала она.
– У меня пневмония, а он говорит, что мои симптомы - результат стресса.
– Снаружи все еще пасмурно?
– Снаружи двадцать три градуса. На чем мы остановились?
– Опять Международные Гробовщики, - сказала я.
– "Смерть подается как нечто всеобщее и неизбежное".
– Я прищурилась на документ.
– Как-то странно.
Миссис Хэрроус забрала у меня лист.
– Это их протест против "Танатопсиса". На прошлой неделе они проводили свой национальный съезд. И сразу подали пачку протестов. Я еще не успела их рассортировать.
– Она порылась в своей стопке.
– А вот о "Гамлете". "Негативное изображение персонала, готовящего погребение..."
– Могильщики.
– "...и неверное воспроизведение правил погребения. В сцене не фигурируют ни герметически закрытый гроб, ни склеп".
Мы работали до пяти часов. Общество Пропаганды Философии сочло реплику "И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио" оскорблением их профессии. Актерская Гильдия протестует против того, что Гамлет нанял актеров, не состоящих в профсоюзе, а Лига Защиты Драпировок возмущена, что Полония закололи сквозь ковер. "Вся сцена внушает мысль, что ковровые портьеры опасны, - пишут они в своем иске.
– Драпировки не убивают людей. Людей убивают люди".
Миссис Хэрроус положила документ на верх стопки и отхлебнула сиропа.
– Вот так. Еще что-нибудь осталось?
– По-моему, да, - сказала я, набрала "переформатировать" и всмотрелась в экран.
– Кое-что имеется. Как насчет "Есть ива под потоком, что склоняет седые листья к зеркалу волны"?
– "Седые листья" вам не протащить, - заметила миссис Хэрроус.
В четверг я пришла в школу перед половиной восьмого, чтобы напечатать тридцать экземпляров "Гамлета" для моего класса. За ночь похолодало и стало еще пасмурнее. Далила пришла в парке и рукавицах. Лицо у нее было малиновым, а нос начинал лупиться.
– "Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа"? "Первая Царств", пятнадцать, двадцать два.
И я погладила ее по плечу.
– Уююй!
– охнула она.
Я раздала экземпляры "Гамлета" и поручила Вэнди и Рику читать за Гамлета и Горацио.
– "Как воздух щиплется: большой мороз", - прочла Вэнди.
– Где это?
– спросил Рик.
Я ткнула пальцем в строку.
– А! "Жестокий и кусающийся воздух".
– "Который час?" - прочла Вэнди.
– "Должно быть, скоро полночь".
Вэнди перевернула свой лист и посмотрела на обороте.
– И только?
– сказала она.
– Это весь "Гамлет"? А я думала, его дядя убил его отца, а потом призрак сказал ему, что с согласия его матери, а он сказал: "Быть или не быть", а Офелия самоубилась, и вообще.
– Она еще раз перевернула лист.
– Это же никак не вся пьеса!
– Пусть-ка попробовала быть всей!
– сказала Далила, входя со своим плакатом на палке.
– Лучше, чтобы в ней не было никаких призраков. Или малевания.
– Тебе не нужно немножко соларкацина, Далила?
– спросила я.
– Мне нужен фломастер, - произнесла она с достоинством.
Я достала ей фломастер из ящика стола, и она удалилась деревянной походкой, словно каждый шаг причинял ей боль.
– Нельзя же выбрасывать что-то из пьесы, потому что кому-то это не нравится!
– сказала Вэнди.
– Ведь тогда пьеса теряет смысл. Спорю, будь Шекспир тут, он бы не позволил вам выбрасывать...
– Если допустить, что ее написал Шекспир, - перебил Рик.
– Если во второй строке взять каждую вторую букву, кроме первых трех и последних шести, то они сложатся в "боров", явно кодовое слово для Бэкона.
– Снежный день!
– сказала миссис Хэрроус по коммуникатору. Все кинулись к окнам.
– Мы кончим пораньше. В девять тридцать.
Я посмотрела на часы. Девять часов двадцать восемь минут.
– Организация Озабоченных Родителей заявила следующий протест:
"Поскольку идет снег и, согласно прогнозу, будет идти еще и поскольку снег может сделать улицы скользкими, ухудшить видимость, вызвать столкновения автобусов, обморожения и лавины, мы требуем, чтобы школы сегодня и завтра были закрыты и наши дети не подвергались опасности". Автобусы отойдут в девять тридцать пять. Приятных весенних каникул.
– Снег тает, даже не долетев до земли, - сказала Вэнди.
– Так мы никогда не доберемся до Шекспира.
В холле Далила на коленях наклонялась над своим плакатом и вымарывала слово "прислужник".
– Сюда приперлись Феминистки Против Языковой Дискриминации, - сказала она брезгливо.
– Притащили судебное постановление.
– Над зачеркнутым "прислужником" (слово мужского рода!) она надписала "прислуга" (женский род).
– Постановление суда. Нет, вы только подумайте! А наша свобода слова где?!