Многоликие - 4
Шрифт:
Наш пост находится на вершине, там где живут все остальные существа, тогда как наш край скрыт в гигантской равнине, что вытянулась на много дней. Попасть в нее можно, но магия бога будет постоянно выводить тебя обратно, создавая перед тобой непролазные дебри разного толка. Звери проникают, что позволяет нам питаться, а вот разумным у нас делать нечего.
Говорят у других стороженые посты выглядят как тонкие домики, на которых дозорные пытаются вовремя засечь врага и дать другим знать. Наш пост совсем другой, наверно только настоящий эльф смог бы понять, что эта роща гигантских деревьев, что хитро переплелились ветвями на самом деле полностью выращена и обустроена нами. Наши маги природы управляли ростом каждой веточки, выращивая
Но для меня главная проблема в скуке, магический полог иллюзорной защиты стоит значительно дальше, чем наш пост, поэтому за все три года, что я стал ходить на пост как взрослый мужчина, не было ни одного происшествия. Старшее поколение всегда сердилось и ругалось на таких как я, но молодежь безбожно отсыпалась и вообще никогда не смотрела по сторонам, ведь чужаков тут быть не может.
Первые полтора года меня сюда тянуло как магнитом, тогда был жив дед Иссей. Он знал и любил рассказывать о жизни в мире. Там оказывается столько диковинок, столько героев и монстров, на которых охотятся. Я и все мальчишки мечтаем выбраться из нашего тихолого болота, в котором ничего не происходит. Легенды гласят, что раньше магического полога не было и наш народ жил наравне со всеми, но произошло небывалое — умер наш бог, его убили. Из-за войны с другими народами нас стали убивать, а без бога у нас нет возможности воскресить павших, таким образом нас становилось все меньше и меньше. И на последних артефактах, что еще хранили остатки энергии нашего бога жрецы создали полог, скрыв нас от мира. Первое время нас искали, но мы ушли в глухую оборону, перестав выбираться к другим и постепенно о нас стали забывать.
— Когда скучно это хорошо, — повторил дядя, глядя вдаль, где заканчивается полог иллюзии.
— Но так жизнь пройдет, а я так мир и не увижу, — осмелился я сказать, подсаживаясь к дяде поближе.
— В этом ты прав, — неожиданно согласился дядя. — Но зато у тебя есть возможность вырастить детей, быть уверенным, что с ними как и с тобой будет все в порядке. Это настоящее сокровище.
Я обернулся и увидел всю долину, где мы скрываемся, с поста она видна вся как на ладони. И после посмотрел туда же куда смотрит дядя, там неизведанный мир, где столько интересного, необычного, мир, что манит и зовет. Разве это может быть интереснее и ценнее, чем прожить всю жизнь без каких-либо изменений.
Дядя запустил пятерню в мои волосы, взъерошил.
— Ты еще слишком мал, чтобы понимать каким богатством мы обладаем.
Я фыркнул. Ведь все знают, что наше богатство мнимое. По рассказам деда Иссея в других народах жрецы воскрешают не только случайно погибших, но и умерших от старости, продливая им жизнь раз за разом, пока те буквально не рассыпаются в песок, который хранится с почетом и уважением. А у нас любая неприятность и человек умирает. Зашибло бревном — смерть, напоролся на ядовитую змею — смерть. Хоть дядя и говорит, что у нас все хорошо, но все равно нас постепенно становится все меньше и меньше. А наш бог мертв. Дед Иссей был самый старым и самым знающим, он говорил, что нашего бога можно оживить, что частичка его души хранится в главном храме бога Фарга, того, что убил нашего бога. Если эту частичку освободить, то наш бог через наши молитвы напитается нужной энергией и воскреснет и тогда наша жизнь заиграет множеством граней, красок и небывалых диковин. Но вместо того, чтобы расти и развиваться, мы прячемся, постепенно вырождаясь.
Все до одного человека в нашем спрятанном краю пожелали бы не столько бога воскресить, сколько деда Иссея, что знал бесконечное количество историй, прибауток и интересных сказок.
Дядя, как и другие взрослые считают, что я и прочая молодежь не понимаем, но мы с пацанами давно решили, что рано или поздно мы покинем деревню и сделаем все, что возможно, чтобы воскресить нашего бога. Даже если кто-то погибнет, то бог сможет их вернуть. Неважно сколько нас погибнет, ведь если хоть кому-то удастся воскресить бога, то это будет общий успех.
О нашем плане взрослые знают и не одобряют.
— Ладно, можешь идти, — потеплевшим голосом разрешил дядя Риас.
Я поднялся, отряхнулся. Сзади послышался смешок от дяди, мол, не так уж я уработался во сне, чтобы теперь прихорашиваться. Вот только обратный путь в долину виден из моего селения и потому каждый будет видеть идушим обратно. Важно, что среди наблюдающих будут девчонки, что теперь меня воспринимают как мужчину, почти взрослого, ведь я хожу на пост для несения вахты. Среди парней строгое табу и никто не рассказывает ровестницам, что мы в основном спим и ничего не делаем на посту. Нет дураков, что согласятся отказаться от уважительных взглядов девчонок, что еще не давно тебя не замечали, а теперь считают видным женихом. Мама и другие взрослые женщины знают «тайну поста», но не рассказывают. В нашей долике практически ничего не происходит, поэтому к традициям и любым возможностям развлечься относятся очень серьезно.
За пару часов я спустился в долину, направился не сразу домой, а на оговоренное место. Я и еще пятеро что родились в один месяц сформировали компашку, в которую никого не принимаем. Парни, что постарше нас уже обзавелись женами, у некоторых появились дети, им не до наших мальчишеских дурачеств. А те, что младше нас нам не интересны.
Через минут сорок добрался до нашего «логова», что всего лишь брошенный дом на окраине одного из поселков долины. Из-за окончательных смертей у нас все меньше и меньше народу, дома освобождаются, а когда народу в селении становится мало, то оно объединяется с соседним. На другой стороне долины уже четыре полностью пустых селения, мы постепенно вырождаемся. Взрослые настаивают, чтобы мы уже подыскали себе жен, зачали детей и продолжили род, но вся наша компания увиливает как может. Конечно девчонки нас интересуют, но все понимают, что стоит обзавестись женой, как мечты о путешествии во внешний мир придется оставить. Я на подобное не готов, как и мои друзья, в нас еще теплится надежда воскресить бога и возродить наше былое величие.
Входная дверь противно скрипнула, впуская меня в «логово». В большом зале уже трое: Яр, Палка и Глазастик. Меня много лет назад прозвали «гы». Все из-за дурацкого случая, я только набрал в рот воды, как один из друзей споткнулся забавно взмахнув руками, лицом в коровью лепешку, у меня от смеха вырвалось «гы». Ладно бы просто сказал «гы», так еще фыркнул похлеще коня, брызги в разные стороны, мое грамогласное «гы» и все это на фоне лежащего друга лицом в коровьей лепешке. В общем, такую картину никто забыть не смог и мое высказывание стало моей меткой, теперь я Гы.
— Пить хочешь? — спросил Яр, самый рослый среди нас. За него девчонки даже уже несколько раз дрались, пытаясь его поделить. На самом деле Яра зовут Джас, но из-за его вспыльчивости и желания всегда применить кулаки его прозвали «Яром», что обозначает ярость.
Я кивнул и присел к друзьям за стол.
Яр налил мне крепкого отвара. Любознательный Глазастик на своем посту узнал как взрослые справляются со скукой. Недалеко от его поста растет неприметная ягода, взрослые ее настаивают и дают немного забродить, через два-три дня получается терпкий пахучий напиток, в маленьких порциях он безвреден, но если выбить больше трех больших кружек, то затуманивается разум.
Глазастик видно давно сюда пришел, глаза осоловевшие, они у него и так на выкате, а когда выпьет, то становятся маслянистые, как у жабы. Некоторое время над ним подшучивали из-за глаз, но Яр всем обидчикам надавал по рогам, чтобы не лезли к нашему другу, так что тихий, но крайне находчивый и безобидный Глазастик оттягивается на полную в «логове», зная, что здесь он в безопасности, среди друзей.
— Что нового было? — спросил Палка.
— Неа, — ответил я пригубив терпкого напитка, — дивно длинный сон.