Многоточие сборки
Шрифт:
Было это в стародавние времена, называемые также «лихие девяностые». Только что со звоном и скрипом рухнул железный занавес, и закрытый игрушечный мир вдруг открылся, демонстрируя всем и вся свои сомнительные прелести, точно застигнутый в туалете пионер.
На улицах появились точно вышедшие из леса волосатые грязноватые хиппи в фирменных дорогущих джинсах и круглых очках под Джона Леннона, разноцветные, похожие на аляповатых попугаев и одновременно индейцев-гуронов панки. Точно из-под земли выползли богатеи с массивными золотыми цепями и печатками, напоминающие призраки Эльдорадо – золотой страны инков. Появились первые вызывающие малиновые пиджаки, первые милитари в мундирах давно исчезнувших дивизий.
Все
Появились новые профессии: пользовались спросом ремонт и доведение до ума редкой импортной техники.
Возле станций метро выстраивались рядами кооперативные ларьки, наперебой предлагающие свой разнообразный товар.
В то время питерский поэт Саша Смир [39] не польстился ни на малиновый пиджак, ни на стиляжные штиблеты, не нравились ему и цепи металлистов и длинные, мешающие в работе волосы.
39
Смир Александр (Смирнов Александр Валентинович) – родился в Ленинграде, в 1960 г. Занимался в ЛИТО «Светлана», в клубе юмора ДК Пищевиков. Печатался в газетах. В начале девяностых участвовал во многих коллективных сборниках. Создал две поэтические серии: «Муд зубрости» и «Петраэдр». Выпустил четыре своих сборника: «Писания» (1996 г.), «Шуризмы» (1999 г.), «Клейменая камея» (2007), «Шуризмы и нехайкушки, а также глупышки из кубышки».
Впрочем, и он умел когда надо показать, что имеет свой собственный стиль и знает, как вести себя в обществе.
К слову, когда поэт говорит вам, что он может подать себя как действительно светский человек, не верьте ему, если это не Константин Мелихан [40] , не Вишневский и не Илья Резник. У поэтов своё собственное представление о высшем свете, его законах и правилах. Поэт живет в своем собственном индивидуальном мире и если время от времени и заглядывает к вам, то исключительно выпить, рассеянно порассказывать и послушать свежие новости, чтобы, наполнившись впечатлениями, вновь нырнуть в теплую, уютную раковину собственного бытия.
40
Мелихан Константин Семенович – родился 27 сентября 1952 года в Ленинграде. Писатель. Автор юмористических книг для взрослых и детей, карикатур, сценариев к мультфильмам. Создатель образа российского джентльмена. Эстрадный исполнитель собственных произведений. Участник телепередач «Вокруг смеха» (1985-1990), «Ноу смокинг», «Адамово яблоко», «Смехопанорама», «Блеф-клуб» и др.
В то время Саша носил длинную, покрывающую грудь бородищу и длинный же, напоминающий эсэсовский, плащ.
На голове его была странного вида кожаная кепка, могущая сойти за летный шлем. В общем, картина «Партизан впервые после Великой Отечественной войны вышел из леса».
С ним же рядом можно было встретить стройную грациозную красавицу с волоокими глазами и обольстительными, растущими от ушей ногами.
Девушка выглядела ухоженно и представительно. Ее ножки были обуты в изящные сапожки на шпильках, роскошное тело согревала дорогая белая, натурального меха шубка.
Впрочем, если весь прикид да и внешний вид Сашиной спутницы мог вызвать невольную зависть менее удачливых женщин, то Юлина шубка!.. Как назло, именно этот стиль и покрой шубки в то время был выбран за эталон стоящими на панелях проститутками. И хотя ее шуба была на несколько порядков дороже искусственного меха на продажных телах путан, на расстоянии ее вполне могли спутать с одной из таких девушек.
В тот день, о котором я хочу рассказать, Саша и его подруга счастливые и довольные возвращались с концерта Кости Мелихана.
Обходя солидного размера лужу, на какой-то миг они оказались на приличном расстоянии друг от друга, и этого мига хватило для того, чтобы перед Сашей плавно притормозил черный «бумер». Стекло поплыло вниз, открывая далеко не отрадное зрелище четырех явно бандитских харь.
– Поды сюда, – с сильным южным акцентом подозвал поэта водила, маня его пальцем с круглой печаткой.
– Это твоя дэвушка?
Саша кивнул.
– Скажи ей, что она поедет с нами.
На Сашу в упор смотрели четыре пары глаз.
Плохо понимая, что он делает, и отдавая себе отчет в том, что с четырьмя качками ему нипочем не справиться, Смир вдруг качнулся в сторону машины и, положив руки на стекло, просунул в салон бородатую морду.
– Все, что вы хотели сказать ей, можете теперь сказать мне, – выдохнул он ровным, почти безэмоциональным тоном, точно заказывал в ресторане гарнир к мясу. Обреченность придавала спокойствия.
Повисла пауза.
Какое-то время бандиты разглядывали наглого мужика, пытаясь угадать, с кем они имеют дело и… так ничего и не поняв, решили ретироваться подобру-поздорову.
Длинный плащ, под которым запросто спрятать ствол, бородища и, главное, спокойный уверенный тон сделали свое дело.
– Чего они хотели от тебя? – спросила подбежавшая к Саше сразу же после того, как отъехал бумер, Юлька.
– Да так, спросили, как пройти в библиотеку, – утирая с лица крупные капли пота, выдал он.
О пьянстве
У поэта Бориса Заходера есть стихотворение о кошке Вьюшке, которая везде и на всем спит. Жизненный образ – ничего не скажешь. Ведь кошки такие особенные существа, что и в храм без всякого спроса проникнуть могут, и никто им в том препятствия чинить не станет, и на компьютере спят, подоткнув под морду оптическую мышь и наблюдая, как на мониторе от кошачьего дыхания наплывают замысловатые строки, да и вообще…
На чем не может спать кошка? Да практически на всем она спит, зараза.
То же можно сказать и о поэтах или, скажем, художниках?
«Вы знаете, где пьют поэты»?
– Везде, деточка, практически везде: и в метро они пьют, и в садиках ухоженных и не очень, в подъездах пьют, в машинах…
Странный вопрос – где пьют поэты?
А где застигают их поэтическая жажда и желание поболтать о жизни со знакомыми и незнакомыми людьми. Однажды летом небольшая группка поэтов во главе с Сашей Смиром устроилась не где-нибудь, а на ступеньках Мариинского дворца. Сквозь мутные фильтры пролетевших лет проступают черты авторов-исполнителей и поэтов Саши Пака и покойной уже Лены Дюк. В общем, традиционно по-русски трое их было, а где трое собираются, там и четвертый норовит. Но, чтобы не соврать, всего компания собралась пять человек. О троих я уже сказала, и еще двое приблудных на подмогу подвалило. Сели, ящик пива с собой притаранили. Это уже как водится, беленькой немного, ну и всякой снеди – поляну накрыть.
Сидят чинно, благородно, ни к кому не пристают, похабства не орут, а над ними, рассевшись на ближайшей к земле тучке, расположились веселым кружком поэтические музы, на каждого поэта по одной, чтобы никому не обидно было.
Правда, сей светлый круг на земле не каждый узреть может, и даже сами поэты не всегда его видят. Но зато, случись им хоть раз в яви или сне узреть образ своей ненаглядной поэтической покровительницы – все… Образ этот сохраняют поэты на всю оставшуюся жизнь, бережно лелея в своем сердце, точно нежный, диковинный цветок…