Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.
Шрифт:
Гримсон тоже был когда-то зиготой, как и большинство живых существ. Слушая объяснения доктора, Джим понял, что теперь он, напротив, гамета, которая должна превратиться в зиготу — новую личность, созданную из прежней личности, и еще из одной, воображаемой.
ГЛАВА 3
— Пациенты, согласившиеся на многоярусную терапию, образуют небольшую элитную группу добровольцев, — объяснял доктор Порсена. — Они обычно начинают с первого тома, «Создатель Вселенных», и далее по порядку прочитывают все остальные. Потом выбирают какой-нибудь персонаж и пытаются вжиться в его образ, перенимая все черты характера —
— Пока — да, — кивнул Джим. — Неужели это срабатывает?
— Процент неудач феноменально низок. Кстати, хотя ты и знаком с серией, тебе придется снова перечитать ее. «Многоярусный мир» станет твоей Библией, ключом к твоему здоровью.
Джим молчал, размышляя над словами доктора, а заодно выбирая, каким же персонажем — а некоторые из них были весьма злобными — ему хотелось бы стать.
В основе серии лежала идея, что когда-то, много тысяч лет назад, существовала некая вселенная. И только на одной планете в той вселенной существовала жизнь, а затем в результате эволюции появился вид, похожий на людей. Наука у тех существ во многом превосходила земную, так что в конечном итоге они смогли создавать небольшие искусственные вселенные.
Какими только удивительными свойствами не обладали маленькие космосы! Так, например, коэффициент ускорения свободного падения к центру гравитации мог меняться изо дня в день. Или, скажем, вселенная могла состоять из единственного солнца и единственной планеты. Что касается Многоярусного мира, то это была планета размером с Землю, напоминавшая Вавилонскую башню — такая же ступенчатая. В одной из вселенных единственная планета постоянно менялась. Горы вырастали и расплющивались прямо на глазах. Русла рек прокладывались за несколько дней, а потом исчезали. От планеты отрывались куски и кружили вокруг нее, а затем медленно падали и сливались опять с основной массой.
Многие из Владык, как стали называть себя те существа, покинули первоначальную вселенную и поселились в своих искусственных космосах, на планетах, созданных по их собственным проектам. Некоторое время спустя война сделала старую планету навеки непригодной для жизни, все ее обитатели погибли.
Шли тысячелетия, а Владыки продолжали создавать новые искусственные вселенные, заселяя их разнообразными формами жизни. Доступ в эти, так сказать, «карманные мироздания» открывался через «врата» — проходы между измерениями, активируемые различными видами кодов. Сыновьям и дочерям Владык требовались свои собственные космосы, но постепенно умение создавать вселенные утрачивалось. Как и следовало ожидать, началась неизбежная борьба за власть над тем ограниченным числом вселенных, какие уже существовали.
К тому времени, когда начинается действие романа «Создатель вселенных», многие Владыки уже погибли или лишились своих владений, а те, кто имел собственные миры, стремились завоевать другие.
Серия «Многоярусный мир» явно предвосхитила игры типа «Подземелья и драконы», столь популярные среди молодежи. Врата, ловушки, установленные в них Владыками, изобретательность, необходимая для того, чтобы пройти через врата, и опасные миры, в которых оказывается герой, приняв неверное решение, — все это затем повторилось в играх. И зачем только понадобились какие-то драконы — почему бы просто не использовать сами романы? Зато их решили применить в психотерапии — тоже неплохая идея. Джима это привлекало куда больше, чем обычные виды лечения — фрейдовский, юнговский психоанализ или какой-нибудь еще. Хотя Джим не слишком разбирался в различных психиатрических школах, тем не менее они ему не нравились. Перед его мысленным взором вспыхнули надписи со стенок туалета: «Лучше слететь с катушек, чем попасть под них». «Шизофрению не подцепишь на сиденье унитаза».
Порсена взглянул на настольные часы. «Марионетка Времени», — подумал Джим. Доктора и адвокаты, точно поезда, движутся по ньютоновскому времени, не имея никакого понятия об эйнштейновском. Но именно они и добиваются каких-то успехов.
Психиатр поднялся с кресла:
— Перейдем к другим моментам, Джим. Все дальше и выше! Джуниор Вуниер выдаст тебе книги, без оплаты. И ознакомит с правилами нашего распорядка. Да минуют тебя кривые сталесплавные когти Клоно, и да пребудет с тобою Сила. Увидимся.
Гримсон вышел из кабинета, не переставая про себя удивляться доктору — надо же, вспомнил про Силу. Хотя кто не знает «Звездных войн»! Но что касается Клоно... Многим ли известно, что Клоно — это своего рода бог космонавтов, божество с золотыми жабрами, медными копытами, иридиевыми внутренностями и прочими штуковинами. Его именем клянутся космопроходцы в серии Смита про ленсменов.
* * *
Джим нашел Джуниора Вуниера на посту около лифтов. Надо же было подобрать такое имя! [1] Испортили родители парню всю жизнь — словно у него за восемнадцать лет других проблем не накопилось. Волосы, как у невесты Франкенштейна, со спины похож на Квазимодо, ногу приволакивает, как Игорь [2] , а лицо как у Безобразной Герцогини из первой книги про Алису. Кроме горба, на него давит еще и пристрастие к амфетамину. Но самая скверная его черта — привычка пускать слюни. Безусловно, Гримсон жалел беднягу, но долго выносить его общество не мог.
1
Junior — младший.
2
Слуга доктора Франкенштейна из одноименного фильма.
Ну и кого же выбрал себе Младший Вуниер в качестве ролевой модели? Красивого, сильного, ловкого и хитроумного Кикаху! Тогда как Джим полагал, что Вуниер предпочтет Теотормона. Этого персонажа собственный отец захватил в плен и превратил у себя в лаборатории в чудовище с рыбьими плавниками и уродливым лицом, напоминавшим морду зверя.
Вуниер сходил в кладовую и принес оттуда пять книжек в мягких обложках.
— Читай и плачь, — сказал он.
Гримсон сунул стопку романов Фармера под мышку. Станут ли они для него спасением? Или же эти книжки, как все остальные, полны обещаний, оказывающихся в конце концов болтовней?
Вуниер вел Джима по пустующим в этот час коридорам, так как пациенты клиники находились или в своих палатах, или в рекреационном зале. Не исключено также, что именно сейчас проводились сеансы групповой или индивидуальной терапии. В длинных широких коридорах с белыми стенами и серым полом их шаги отдавались гулким эхом.
Оказалось, что Гримсона пока что поместили в маленькую одноместную палату, имеющую самый больничный вид. Однако даже небольшой стенной шкаф оказался достаточно просторным. Но зачем он Джиму? Вся одежда была на нем, да и ту принесла ему мать, а ей дала миссис Выжак. Вещи принадлежали Сэму и потому были тесноваты, а башмаки — просто позорные, «Оксфорды» с квадратными носками — Сэм надел бы такие только под страхом смерти.
— Книги можешь положить туда, — Вуниер показал на нишу рядом с окном. — А теперь послушай, какие тут правила и распорядок дня.
Он прислонился к стенке, поднес какой-то листок бумаги обеими руками к самому лицу и начал читать вслух, брызгая слюной. Мерзость какая!
Джим сел на единственный стул — деревянный, со съемной подушкой. Хорошо бы выкурить сейчас сигарету... Зубы у него слегка ныли, нервы были натянуты, как провода, и настроение сильно нуждалось в настройке.
Вуниер монотонно бубнил, точно буддийский монах, выпевающий сутру о лотосе. «Пациент обязан содержать свою комнату в чистоте и порядке. Пациент обязан ежедневно принимать душ, следить за чистотой ногтей и так далее. Телефоном пациенту можно пользоваться только на посту дневного дежурного, и нельзя занимать его дольше четырех минут. Курить разрешается только в холле. Писать на стенах запрещено. Пациенты, Лопавшиеся с не прописанными им наркотиками, со спиртным или с телкой (так выразился Вуниер), мгновенно вышвыриваются вон.