Многоярусный мир. Гнев Рыжего Орка
Шрифт:
Мать Орка шепнула:
— Напрасно, Лос. С мальчиком что–то неладно.
— Поистине неладно, Энитармон! Он не настоящий властитель! Может, ты легла с каким–нибудь туземцем и позволила себе забеременеть от него?
Энитармон ахнула.
— Как можно говорить такие ужасные вещи! — сказала Вала.
В ушах Орка взревело. Рев был красным. Звуки не имеют цвета, но в голове часто происходит такое, что невозможно за ее пределами. Оскорбление, нанесенное матери, освободило из клетки все порывы ярости против отца, которые Орк привык подавлять с тех пор, как помнил
Орк оказался во сне, где все было ярко–красным. Он как будто стоял вне своего тела и смотрел на себя самого. Он видел, как Орк, не выпустивший из руки нож, несмотря на свой краткий обморок, встает с земли. Видел, как Лос отступает, но недостаточно быстро, и лезвие вонзается, на несколько дюймов в его левую руку. Видел, как дядя Лувах бьет Орка по голове тупым концом копья. Видел, как Орк роняет нож и падает ничком, но переворачивается лицом вверх.
Потом он вернулся в себя. Отец занес над ним копье, держа его правой рукой. Мать с криком схватилась за копье и стала бороться с Лосом. Она вырвала оружие у мужа и нацелилась на него острым концом.
— Ты не сделаешь этого! — вскричала она. Было ясно, что она пустит копье в ход, если Лос попытается убить сына. Вала сказала высоким напряженным голосом:
— Лос! Лебляббий смотрят на вас!
Лос гневно обернулся. Шеон, главный следопыт, шел обратно к своим. Он не хотел, чтобы тоаны знали, что он видел их драку, но было уже поздно.
— Свяжите его! — сказал Лос, указывая на Орка. — Он отправится обратно во дворец! — Он достал пистолет из кобуры. — Пойдем со мной, Вала! Придется их уничтожить. Не оставлять же их в живых теперь, когда они видели, как мы пытались убить друг друга!
— Я думаю, Шеон единственный, кто нас видел. И он никому не скажет.
— Я не хочу рисковать. Не можем же мы допустить, чтобы они думали, будто мы не лучше их.
Ему хотелось убить хоть кого–нибудь. Раз ему не дали убить сына, он перебьет лебляббиев. Может быть, в другой раз он послушал бы Валу — но не теперь.
Вала прикусила губу, однако сказала: «Хорошо», — и ушла с Лосом, тоже достав пистолет. Как Орк узнал позже, туземцы догадались, что хотят сделать властители. Наиболее пассивные и религиозные остались на месте, покорные своей участи. Четверо лебляббиев, однако, убежали в лес. Они будут навеки изгнаны из своего племени, за их головы назначат цену, и в следующий раз, когда тоаны устроят охоту, дичью послужат они.
Орка перевернули и связали ему руки лентой, которую его мать достала из своей сумки. Завязывая узел, мать нагнулась к нему и прошептала:
— Не серди больше отца. Я сделаю все, что смогу, чтобы его успокоить.
— Он меня убьет, — сказал Орк. — Он ненавидит меня. Всегда ненавидел.
В чем я провинился перед ним, мать?
ГЛАВА 15
С Орка сорвали всю одежду и приковали его к скале около главного дворца. Один конец десятифутовой цепи был прикреплен с помощью стальной пластины к гигантской глыбе кварцита, другой — к стальному кольцу вокруг лодыжки Орка. Два дня и две ночи Орк страдал от унижения и всяческих неудобств. Почти весь день его сжигало солнце, а ночью Лос позволял тучам собираться вокруг дворца. Орк плохо спал — мешали холод, сырость и жесткий камень, на котором приходилось лежать.
Раз в день служанка приносила ему еду и оставляла ведро воды для питья и омовения. Освобождая мочевой пузырь или кишечник, Орк заходил за скалу так далеко, как только мог. Ни туалетной бумаги, ни губки у него не было. Служанка, опять–таки раз в день, убирала за ним.
Каждый раз в полдень из дворца спускались его родители, дядя и тетка. Лос спрашивал сына, раскаивается ли он в том, что так вел себя. Согласен ли он извиниться и пообещать, что никогда больше не будет так делать и всегда будет слушаться родителей? Даже и в этом случае наказание еще не окончено, добавлял Лос.
— Многие властители убили бы такого сына на месте. Но я не хочу причинять горе твоей матери, и Лувах с Валой тоже просили за тебя.
— Ты не должен был меня бить, — сказал Орк.
— Я твой отец! Это мое право и мой долг, если ты такого заслуживаешь!
— Ты бил меня много раз. Казалось бы, за столько тысяч лет человек мог бы обрести мудрость и научиться любви. Но ты ничему не–научился. Будь что будет, но ты ударил меня в последний раз. Можешь убить меня, если хочешь.
Лос повернулся и пошел прочь в своих развевающихся зеленых одеждах, покачивая пышным желтым пером на широкополой шляпе. Мать и тетка задержались ненадолго, чтобы умолить Орка подчиниться воле отца.
— Ты так упрям, — вся в слезах говорила Энитармон. Твое упрямство тебя погубит. Что я буду делать, если потеряю своего первенца?
— Убьешь Лоса и отомстишь за меня, — сказал Орк. — Мне кажется, это даже доставит тебе удовольствие. Не знаю, почему ты остаешься с ним. Разве нет других миров, куда ты могла бы уйти? Хотя бы мир Луваха и Валы?
— Вижу, ты решился умереть, — сказала Энитармон. Она поцеловала сына в щеку и ушла. Лувах, качая головой, последовал за ней, но Вала замешкалась.
— Я проберусь к тебе ночью и принесу спальный мешок и что–нибудь вкусное.
— Не нужно подвергать себя опасности ради меня, хотя благодарю. Одна ты меня любишь.
— Твоя мать тоже любит тебя. Ты же видел, как она тебя защищала, когда Лос хотел пронзить тебя копьем. Но у нее такой характер, что она не в силах противиться Лосу, если ее не доведут до крайности — и даже тогда ее бунт не длится долго.
— Она могла бы изменить свой характер за столько тысячелетий. Что проку в науке властителей, если она бессильна помочь избавиться от нежелательных черт?
— Были и такие, что менялись, хотя не всегда к лучшему. Но большинство людей не способно переделать себя, как бы долго они ни жили. Это вопрос воли, а не биоинженерии. Разве ты позволишь когда–нибудь, чтобы тобой помыкали?
Перед уходом Вала крепко поцеловала его в губы. Орк подозревал, что Вала желает его так же, как он ее. А может, она просто любящая тетушка, и он, по своей молодости и неопытности, принимает ее нежность совсем за другое?