Многоярусный мир. Том 1. Сборник фантастических произведений
Шрифт:
Вольф выглянул в окно. Полуденное майское солнце ярко светило с голубых небес Аризоны. Лужайка была покрыта свежей бермудской травой, посаженной три недели назад, новой, как и дома в этом недавно построенном районе «Хохокам Хоумс».
— Почти все дома одноэтажные, — говорил Брессон. — Земляные работы в этой твердой почве стоят немалых средств, но эти дома не дороги. Во всяком случае, за то, что вы получаете.
«Если бы почву не выкопали, — подумал Вольф, — чтобы дать место для комнаты отдыха, что бы тогда увидел человек с другой стороны, когда появилось отверстие? Увидел бы он только землю
— Может, вы читали, почему мы вынуждены были задержаться с открытием этого района, — сказал Брессон. — Пока мы копали, мы обнаружили бывшее поселение хохокамов.
— Хохокамов? — переспросила миссис Вольф. — А кто они были?
— Множество приезжающих в Аризону людей никогда не слышали о них, — ответил Брессон. — Но нельзя прожить долго в районе Феникса, не натыкаясь на упоминания о них. Они был индейцами, жившими давным-давно в Солнечной Долине. Они могли прибыть сюда по меньшей мере 1200 лет назад. Они здесь накопали оросительные каналы, строили поселения, имели развивавшуюся цивилизацию. Но с ними что-то случилось, никто не знает, что. Они просто взяли и исчезли несколько сот лет назад. Некоторые археологи утверждают, что индейцы папаго и пима их потомки.
Миссис Вольф фыркнула и заметила:
— Я видела их. Они не выглядят так, словно могут построить что-то, кроме тех жалких глинобитных хижин в резервации.
Вольф повернулся и сказал почти грубо:
— Современные майя тоже не выгладят так, словно они могли когда-нибудь построить свои храмы или изобрести понятие нуля. Но они это сделали.
Бренда разинула рот. Мистер Брессон механически улыбнулся:
— Так или иначе, нам пришлось отложить выемку грунта, пока не поработали археологи. Это задержало строительство примерно на три месяца, но мы ничего не могли поделать, так как штат связывал нам руки. — Для вас, однако, это может стать удачей. Если бы нас не задержали, все эти дома могли быть уже распроданы. Так что все оборачивается к лучшему, а?
Он снова улыбнулся и перевел взгляд с одного на другую.
Вольф помолчал, глубоко вздохнул, зная, что услышит от Бренды, и сказал:
— Мы его берем. Мы подпишем документы прямо сейчас.
— Роберт! — взвизгнула миссис Вольф. — Ты даже не спросил меня!
— Сожалею, дорогая, но я уже принял решение.
— Ну а я — нет!
— Ну, уважаемые, нет нужды торопиться, — вмешался Брессон.
Его улыбка была отчаянной.
— Не спешите, обговорите все. Даже если придет кто-то и купит этот конкретный дом, а это может случиться прежде, чем кончится день, — они продаются как горячие пирожки — ну есть же множество других точь в точь, как этот.
— Я хочу этот дом.
— Роберт, ты с ума сошел! — взвыла Бренда. — Я никогда не видела, чтобы ты так вел себя прежде.
— Я уступал тебе почти во всем, — бросил он. — Я хотел, чтобы ты была счастлива. Так что теперь уступи мне в этом. Просьба не так уж велика. Кроме того, этим утром ты сказала, что хочешь дом именно такого типа, а дома «Хохокам Хоумс» — единственные такие, которые мы можем себе позволить. — Давай подпишем теперь предварительные документы. Я могу выписать чек в качестве задатка.
— Я не подпишу, Роберт.
— Почему бы вам не поехать домой
— Разве моя подпись недостаточно хороша? — ответил вопросом Вольф.
Все еще сохраняя напряженную улыбку, Брессон сказал:
— Я сожалею, миссис Вольф тоже должна подписать.
Бренда торжествующе улыбнулась.
— Обещайте мне, что вы не станете его больше никому показывать, — сказал Вольф. — Во всяком случае, до завтра. Если вы боитесь потерять продажу, я выпишу задаток.
— О, в этом нет необходимости.
Брессон двинулся к двери с поспешностью, выдававшей его желание выбраться из неловкой ситуации.
— Я не буду его никому показывать, пока не услышу от вас известий утром.
На обратном пути в мотель «Бэндс» ни он, ни она не разговаривали. Бренда сидела, как деревянная, глядя прямо вперед через лобовое стекло. Вольф время от времени поглядывал на нее, замечая, что нос ее, казалось, становился острее, губы тоньше.
Если она будет продолжать в том же духе, то будет выглядеть точь в точь, как толстый попугай.
Когда ее наконец прорвет, когда она заговорит, то будет кричать, как толстый попугай. Будет извергнут тот же старый, затасканный и все еще энергичный поток упреков и угроз. Она будет бранить его за то, что он все эти годы пренебрегал ею, напомнит ему напоследок, бог знает в который раз, что он сидел, уткнувшись носом в свои книги, или же практиковался в стрельбе из лука или в фехтовании, или в альпинизме-видах спорта, которые она не могла с ним разделять из-за своего артрита. Она раскрутит долгие годы несчастья, или якобы несчастья, и закончит сильно и горько плача.
Почему он не мог от нее отделаться?
Он не знал, за исключением того, что он очень сильно любил ее, когда они были молоды, а также потому, что обвинения ее были не совсем неверными. Более того, он находил мысль о расставании болезненной, даже более болезненной, чем мысль о том, чтобы остаться с ней.
И все же он имел полное право пожать плоды своих трудов в качестве профессора английского и классических языков. Теперь, когда у него было достаточно денег и досуга, он мог заняться исследованиями, которых не позволяли ему прежние обязанности. С этим аризонским домом в качестве базы он мог даже путешествовать. Или не мог? Бренда не откажется поехать с ним, фактически она настоит на том, чтобы сопровождать его. Но ей будет настолько скучно, что его собственная жизнь станет несчастной. Он не мог винить ее в этом, потому что интересы у них были неодинаковые. Но следует ли ему бросить занятия, обогащавшие его жизнь, просто чтобы сделать ее счастливой? Особенно, если она все равно не будет счастлива?
Как он и ожидал, язык жены развязался после ужина.
Роберт слушал, пытался спокойно увещевать ее и указывать на отсутствие у нее логики, несправедливость и безосновательность ее обвинений. Все было бесполезно. Закончила она, как всегда, плачем и угрозами оставить его или покончить с собой.
На этот раз он не уступил.
— Я хочу купить этот дом и я хочу наслаждаться жизнью так, как я запланировал, — твердо заявил он. — И все тут!
Он надел куртку и двинулся к двери.
— Я вернусь позже. Может быть.