Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений
Шрифт:
Налево, казалось, всего в пятидесяти милях, а на самом деле в тысяче миль находился монолит Абхарплунта. Он тянулся вверх на тридцать миль, а на вершине его находилась еще одна страна и еще один монолит. Там, наверху, располагалась Дракландия, где Кикаха был известен как барон Хорст фон Хорстман. Он не был там два года, и если бы вернулся, то оказался бы бароном без замка. Его жена, на том уровне, не могла примириться с его долгими отлучками, а потоку развелась с ним и вышла замуж за его тамошнего лучшего друга барона Зигфрида фон Лиобата.
Кикаха отдал им свой замок и отправился на самый любимый из всех ярусов — индейский уровень.
Лошади покрывали легким галопом милю за милей, а Кикаха высматривал признаки
Тут паслись огромные стада бизонов редкого вида, все еще известного в Северной Америке, и гиганты — вымершие в американских прериях примерно десять тысяч лет назад. В отдалении маячили огромные серые туши мамонтов и мастодонтов с кривыми бивнями. Щипали траву несколько гигантских существ с большими головами, отягощенными множеством шишковатых рогов, и выступавшими из роговых губ изогнутыми зубами. Страшные волки, высотой по грудь Кикахи трусили вдоль стада бизонов и дожидались, когда какой-нибудь детеныш отобьется от матери. Еще дальше Кикаха видел кравшееся за скоплением высокой травы тело в черно-рыжую полоску и знал, что это — фелис отрокс, огромный безгривый четырехсоткилограммовый лев, скитавшийся некогда по травянистым равнинам Аризоны, надеявшийся поймать отставшего от матери мамонтенка или, наверное, питавшего какие-то слабые надежды задрать одну из пасшихся поблизости многочисленных антилоп.
В небе кружили ястребы и канюки. Один раз над его головой прошел гусиный клин и, крича, полетел дальше к рисовым болотам в горах.
В его сторону шло, покачиваясь, стадо неуклюжих длинношеих созданий, похожих на дальних родственников верблюдов, каковыми они и были. С ними шло несколько тонконогих детенышей, и именно их-то и надеялась задрать волчья стая, если старшие отвлекутся.
Повсюду царили жизнь и обещание смерти. В воздухе веяло сладостью. Ни одного человеческого существа не было в поле зрения. Вдали галопом мчался табун диких лошадей, возглавляемых великолепным чалым жеребцом. Повсюду виднелись звери прерий. Кикаха любил этот мир. Он был и опасным, и волнующим, и Кикаха думал о нем — как о своем мире, несмотря на тот факт, что этот мир создал и все еще владел им Вольф — Господь, а он, — Кикаха, вторгся сюда.
Но этот мир в некотором смысле принадлежал больше Кикахе, чем Вольфу, поскольку он, безусловно, пользовался его выгодами больше, чем Вольф, державшийся обычно во дворце на вершине самого высокого монолита.
На пятидесятый день Кикаха выехал к Большой Торговой Тропе. Тут не было дороги в обычном смысле слова, поскольку трава тут росла не менее густо, чем рядом, но каждую милю ее отмечали два деревянных столба, верхняя часть которых была вырезана в виде Ишкетламму, — Тишкетмоакского Бога торговли. Тропа тянулась на тысячу миль от границы империи Тишкетмоаков, петляя по Великим Прериям и касаясь разных полупостоянных торговых мест как в прериях, так и в горах. По тропе шли огромные фургоны с тишкетмоакскими товарами в обмен на меха, шкуры, травы, слоновую кость, плененных животных и человеческих пленников. Договор ограждал Тропу от нападения, и всякий, ехавший по ней, находился в безопасности, по крайней мере, теоретически, ко если он выезжал за пределы узкой тропы, отмеченной резными столбами, то становился законной добычей любого встречного.
Кикаха несколько дней ехал по тропе так как хотел найти торговый караван и узнать новости о Таланаке. Однако ему не попалось ни одного, и поэтому Кикаха покинул тропу, так как она уводила его от прямого пути в Таланак. Сто дней спустя после того, как он покинул деревню Хровака, ему снова встретилась тропа.
Поскольку
Спустя час после рассвета появились полукони.
Кикаха не знал, что они делали в такой близости от тишкетмоакской границы.
Наверное, они совершали набеги; потому что хотя и не нападали ни на кого на Большой Торговой Тропе, однако от них страдали окружавшие ее тишкетмоакские владения.
Какой бы не была причина их присутствия, полукони не должны были оправдываться перед Кикахой. Они, разумеется, сделают все, что в их силах, чтобы поймать его, поскольку он был их величайшим врагом.
Кикаха пустил двух своих коней в галоп. Полукони — в миле налево от него, рванули галопом в тот же миг, когда увидели, что Кикаха понесся вскачь. Они бегали быстрее, чем обремененный человеком конь, но Кикаха имел хорошую фору. Он знал что впереди, — в четырех милях находится аванпост, и что там он будет в безопасности, если сможет очутиться за его стенами.
Первые две мили он гнал своего черного жеребца с предельной скоростью. Тот отдал своему всаднику все, что мог. Со рта у него срывалась пена, грудь увлажнилась. Кикаха испытывал из-за этого нехорошие чувства, но, разумеется, не собирался щадить животное, если загнав коня, мог спасти собственную жизнь.
Кроме того, полукони все равно забили бы его лошадей на мясо.
Проскакав две мили, полукони приблизились достаточно близко для того, чтобы он мог определить их племя. Они принадлежали к шойшателям и разбойничали обычно в трехстах милях отсюда, неподалеку от Леса Деревьев со Многими Тенями. Они походили на кентавров из земных миров, но были крупнее а их лица и украшения не имели никакого отношения к Греции.
Их огромные, вдвое больше человеческих, головы с темными широкоскулыми лицами индейцев прерий украшали шляпы или повязки с перьями и заплетенные в одну—две косички длинных черных волос.
Вертикальное человеческое тело кентавра имело большой, похожий на меха орган, качавший воздух в пневматическую систему лошадиной части. Он вздымался и опадал под человеческой грудью, усиливая и без того странную и зловещую внешность полуконя.
Первоначально полукони были созданы Джадавином — Господом этой вселенной. Он сработал и вырастил тела кентавров в своих биолабораториях. Первых кентавров снабдили человеческими мозгами взятыми у скифских и сарматских кочевников с Земли и у некоторых ахейских и пеласгийских племен. Поэтому некоторые из полуконей все еще говорили на этих языках, хотя большинство давным-давно переняло язык какого-то индейского племени из прерий.
Теперь же шойшатели галопом упорно неслись за ним, почти уверенные, что враг находится в их власти. Почти, потому что опыт рассеял иллюзии многих жителей прерий, веривших, что Кикаху можно легко поймать или, поймав, удержать.
Шойшатели, хотя и жаждали взять его в плен живым, чтобы помучить, вероятно, намеревались убить его как можно скорее. Попытка взять его живым требовала сдержанности и деликатности с их стороны, а если они будут сдерживаться, то могут обнаружить, что Кикаха исчез.
Пересев на другую лошадь, — черную кобылу с серебряной гривой и хвостом, Кикаха побудил ее скакать во весь дух.
Жеребец отстал дрожа и тяжело дыша, его грудь покрылась белой пеной. И упал, когда полуконь проткнул его копьем.
Мимо Кикахи проносились стрелы, копья недолетев падали позади. Но он не потрудился ответить на стрельбу. Он пригнулся к шее кобылы и громко понукал ее. Вскоре, когда полукони подтянулись к нему, и стрелы с копьями стали ложиться ближе, Кикаха увидел на вершине невысокого холма аванпост, представляющий собою квадрат, построенный на вкопанных стоймя в землю заостренных бревнах, с выступающими с каждой стороны блокгаузами. На шесте посредине столба развивался тишкетмоакский флаг: зеленый, — с алым орлом, глотающим черную змею.