Мобильные связи (сборник)

Арбатова Мария Ивановна

– Их пятьдесят человек, и все с «калашниковыми», – подбежала к спонсору его девчонка.

– Да мы их сейчас… – ответил он, отплевываясь от Александриной медицинской помощи.

Александра только представила, что это будет, и заорала:

– Скажи своим, чтоб стояли, иначе меня посадят, а у меня дочка маленькая!

Это был самый удачно выбранный ход. Парень посмотрел на нее и, морщась от боли, сказал:

– У меня тоже дочка маленькая, а я сына хочу, – и закричал что-то братве на родном языке, остановив карусель.

Потом она

сидела с ним в гримерке за сценой и разбиралась с делами и деньгами. Она понимала, что у него явное сотрясение мозга, и просила его прилечь или уехать, а он хорохорился. И ей было ужасно жалко и его, не умеющего жить в чужой стране с большими деньгами, и себя, не умеющую, но без таких денег, и дочку, которая заснула без нее, прижав к груди кошку, и сумм, которых лишилась от кабака, потому что публика в момент разборки рванула, не расплатившись, и всю страну, живущую точно так же, как шел этот прямой эфир.

– Вот, держи, – вбежала в гримерку Лена, сунув ей в руку горсть украшений.

– Что это? – удивилась Александра, мозг не переваривал сразу так много.

– Да его бриллианты, – кивнула Лена на спонсора. – Как буза началась, я сразу с ведущей их сняла.

– И она последние интервью брала без украшений? – ужаснулась Александра.

– Так охрана вся на разборке была. А если б кто-то сорвал? Или ты думаешь, ее наверху оператор-придурок или администратор бы защитили?

– Спасибо, Лен. – Александра чуть не прослезилась. Украшения стоили дороже, чем четыре эфира, вместе взятые, если б что с бриллиантами, ей пришлось бы продавать квартиру, которую она до сих пор не разменяла с Виктором, и переселяться с дочкой в комнату в коммуналке.

Александра вспоминала, и ее начинало трясти. Чтоб успокоиться, она встала с недокрашенной головой, подошла к холодильнику, налила в стакан джина и села обратно.

– Вместо джина, Александра Васильевна, по утрам надо пить свежевыжатый сок, – нравоучительно сказала Све-та. – Сейчас на Западе на всех престижных приемах стоят соковыжималки, чтоб прямо сразу делать себе сок.

Нудностью Света напоминала маму Александры, резко взявшуюся за здоровый образ жизни на старости лет. Всякие там йоги, целители, раздельное питание. И мало того, что сама обвешалась амулетами, магнитными браслетами, биоэнергетическими кулонами, еще и внучку истязала войнами против чипсов, жвачки, мороженого и кока-колы. Александра набрала мамин телефон и услышала кокетливый дочкин голосок.

– Здравствуй, моя красавица, – замурлыкала она.

– Здравствуй, мамулька, – ответила радостная дочка. – А бабушка мне не разрешает кошке пудрить морду. Кошке нравится, а бабушка говорит, что пудра опасна для нашего здоровья, потому что в ней аллергены.

– А где ты взяла пудру? – поинтересовалась Александра.

– У тебя в сумке.

– Я же сто раз говорила, ничего не брать без спросу. – Раз в жизни Александра купила себе дорогую пудру. – Скажи бабушке, что пудра гипоаллергенная. В ней нет аллергенов.

– Мамулька, а папа

говорит, что ты когда пудришься и красишься, то это тебе вульгарно, – оправдалась дочка.

– Конечно, мне все вульгарно. И вообще косметика идет только кошке. Целую. Я тебя завтра после обеда забираю.

– Ур-ра! Пока.

Александра подумала, что первую часть трехминутного общения с дочерью она полемизировала с матерью, а вторую – с бывшим мужем. И про то, как интересно совмещается роль бесконечно поучаемой этими персонажами дурочки с ролью бесконечно решающей их проблемы и хватающейся за бумажник бизнес-леди. Много лет она оплачивала жизнь мамы и бывшего мужа, освобождая им время и силы на поучения.

Мама бесконечно излагала, что из-за таких, как Александра, падает нравственность и здоровье нации, и ходила на ее деньги к придуркам с мистическим и целительским уклоном. А бывший муж уверял, что из-за того, что Александра всегда работала на избирательную кампанию демократов, теперь ему, гениальному математику, не платят зарплату в академическом институте, и ездил за ее деньги утешаться то к коллеге в Германию, то к приятелям в Италию. Александра с дочкой ощущали себя двумя девочками для битья и страшно отрывались, оставшись «без старших».

Наконец голова была вымыта, уложена гудящим, как реактивный самолет, феном и безукоризненна.

– Я вас не выпущу, пока до конца не сделаю, – твердо сказала Света. – Надевайте платье и туфли, будем смотреть с ракурсов.

И Александра полезла в вечернее платье, напялила туфли, начала медленно ходить по студии с растерянным лицом.

– Спинку, Александра Васильевна! Неужели вы с такой спиной пойдете принимать награду? – спросила Света. – Десять градусов сутулости добавляют десять лет старости!

– Так все равно мне не дадут, – отбилась Александра.

– А вдруг совесть проснется? Надо быть готовой ко всяким неожиданностям, – заметила Лена. – И жопой, жопой верти. В таком платье жопа должна жить отдельной жизнью.

– Лицо делаем сразу, у меня потом конвейер, как в метро. Садитесь, – велела Света.

– До пяти часов облетит. А мне надо до того успеть к психоаналитику; решит, что я его клею, – возразила Александра, сев.

– За те деньги, что ты ему платишь, пусть решает все, что хочет, – напомнила Лена. А Света уже развозила по Александриному лицу бежевый тон агрессивной губкой.

Психоаналитика нашла Лена. Александра, начав ходить, не верила в серьезность предприятия и оценила только в момент, когда благодаря этому ушла от Виктора. Психоаналитик был сорокалетний новообращенец, пресекавший все вопросы о своей предыдущей трудовой жизни. Сначала раздражал, а потом Александра увидела в нем такие бездны обаяния и интеллекта, что начала его клеить. А он увеличил дистанцию и объяснил, что ее поведение имеет строго научное объяснение. Александра обиделась, пропустила несколько сеансов, потом поняла, что мужиков много, а проблемы может решить только он, и вернулась.