Мода на чужих мужей
Шрифт:
Итак, итак, итак…
Галка опять и снова оказалась права. Нельзя было доверяться первому встречному, нельзя! Она ее предупреждала насчет этого доброхота из общества цветоводов, а Ольга не послушалась. Вот вам и результат. И хорошо, что такой! А то отправил бы на больничную койку, как Светлану. И это в лучшем случае. В худшем – просто убил.
Непонятно только, зачем он Ольгу по своим же следам направлял? Сначала в страховую компанию, теперь вот в магазин этот ювелирный. Думал, что его, так же как у страховщиков, никто не узнает? Предположение, лишенное всякого смысла. Он не мог быть в этом уверенным, не мог!
В страховой компании Таисия тоже
Но почему же он все-таки самолично себя губит, а? Что заставляет его тащить ее буквально за руку именно туда, откуда начинается путь к разгадке? Страх? Запоздалое раскаяние? Или он просто хочет, чтобы о нем узнали и заговорили? Лавры непризнанной гениальности не дают ему покоя? Не удалось прогреметь, сидя в цветочной клумбе в окружении женщин, так решил совершить убийство? Это что же – желание прославиться хотя бы таким вот способом?
Где-то она когда-то читала об убийцах, возвращающихся на место преступления, и еще о тех, кто жаждал славы за совершенное зло, категорически не приемля безвестности. И каким-то умным термином все это называлось, ни за что не вспомнить, каким именно. Иван, наверное, как раз из таких. Что-то гложет его и заставляет помогать Ольге разоблачать самого себя.
Чертовщина какая-то, да и только! Но это хотя бы объясняет теперь, почему Светлана молчит. Не в состоянии она оказалась выдать человека, с которым у нее была давняя любовная связь. Которого много и часто предавала и к которому все равно возвращалась, хотя бы даже из желания зализать рубцы на своем сердце предательницы.
– Н-да-а-а… Влип ты, дорогой мой Стасик, так влип, что жизни не хватит разобраться! – прошептала Ольга, лихо захватив освободившееся место на забитой автомашинами стоянке перед супермаркетом. – И захочешь ли ты разбираться, еще вопрос! Или снова позволишь это сделать кому-то за себя…
В том, что ее неверный бывший муж – а она теперь считала его мужем, невзирая на отсутствие регистрации, – пал жертвой тщательно разработанного хитроумного плана Светланы, Ольга сейчас не сомневалась. Эта мысль не раз посещала ее раньше и казалась тогда единственно спасительной. Это она так подлость Стаса пыталась оправдать, когда особенно остро страдала. Не мог же он, в самом деле, Светку полюбить, думала тогда Ольга под слезу гремучую! Охмурили его, охомутали, увели, какие там еще синонимы существуют, характеризующие действия подлых совратительниц?
Теперь ее прошлые подозрения оправдались. На нем действительно оттачивала мастерство искусная соблазнительница, все именно так и было, но…
Но легче не становилось, как ожидалось когда-то. И вместо жалости и понимания впервые появилась неприязнь. И вопросы прежние, как грибы после дождя, снова повыскакивали, правда, несколько иначе они теперь звучали.
Как? Как он мог?! Ладно бы по любви, по страсти необузданной все это случилось, тут еще можно было бы хоть как-то его оправдать. Сердцу с телом не прикажешь и все такое. Но так слепо следовать чьей-то воле, так безвольно подчиняться чужим желаниям? Это каким же глупцом надо быть?! А если завтра на месте Светланы окажется Татьяна, а потом Марина, следом Ирина, он так и станет бегать из дома в дом, направляемый и управляемый властной умелой рукой?!
– Идиот! – фыркнула Ольга, выбираясь из машины. – Безмозглый идиот!
Пускай теперь расхлебывает
Она больше этим заниматься не станет. К ней вообще после Рождества Тихонов грозился вернуться. Пускай и не к ней, а в Россию, но на что-то он такое намекал, понижая голос до интимного клекота. Может, все у них и получится, если она будет сговорчивее.
Ольга медленно катила перед собой тележку, с рассеянной улыбкой наблюдая за парочками, снующими с горящими глазами между стеллажей с продуктами.
Вот если он нервно дергает губами, когда пытается не ругаться в ответ на ее бестолковые вопросы: лучше гусь или индейка, оливки или маслины, а мандаринов сколько покупать, а вдруг еще и Ивановы нагрянут, они ведь могут? Если без конца закатывает глаза, если надувает щеки, а потом с силой выдыхает, когда она наваливает сверху все новые и новые упаковки? То это стопроцентно муж и жена. Слишком уж очевидна его раздраженная усталость. Слишком обременительна для него суета. И мается он, и томится, и продуктов – куда столько, потом все пойдет в мусор. И давно бы ему уже на диване лежать перед телевизором или в компьютере висеть, не случись этот несносный праздник и многочасовые походы по магазинам.
А ОНА что же? Она будто бы ничего не замечает. Снует, бегает, толкается, извиняется, сдвигая шапку повыше со взмокшего лба и заправляя за уши выбившиеся из-под шапки пряди волос. Снова сверяется со своим списком, истончившимся на сгибах до тонкости папиросной бумаги, и снова трамбует в тележку продукты. И нипочем ей ни его глухое раздражение, ни показное равнодушие в глазах, в которых нет-нет да засквозит неприязнь.
Куда же все уходит, задавалась вопросом Ольга, сворачивая на третий круг по периметру магазина. Под давлением чего вытесняется? Каким сволочным отрезком времени определен тот период, когда люди принимаются скучать, терзаться неприязнью, страдать от холодности? Чего и сколько должно случиться между ним и ею, чтобы чувства начали тлеть и гаснуть?
Почему до сих пор не выведена единственно верная формула семейного счастья?! Разве нет в мире умов, способных ее разработать? А может, невозможно рассчитать, потому что у каждого она своя?
Она вот свою не разгадала. Не получилось у нее счастья в семье и семьи не получилось. Может, потому, что специально не стремилась к этому никогда, а просто жила?..
– Стой и не оглядывайся! – потребовал кто-то над самым ее ухом, когда она, чуть оттолкнув свою забитую упаковками тележку, потянулась за сеткой с мандаринами.
И снова повторил, чем-то больно ткнув ей в спину:
– Стой и не оглядывайся!
– Я и не… – она замотала головой, ухватившись все-таки за витой кончик килограммовой сетки. – Я и не оглядываюсь.
– Вот и молодец, – похвалили ее. Голос был мужской, правда, совершенно незнакомый. – Стой, будто ценник читаешь. Уловила?
– Ага, – Ольга послушно начала вертеть в руках бумажку со штрихкодом и ценой. – Читаю!
– Вот и читай! – Небольшая пауза возникла из-за того, что мимо них протарахтела целая толпа, устремившаяся за вывезенными только что из склада упаковками с морским коктейлем. – И чего люди жрут, уму непостижимо!.. Ты нашла его, детка?