Мода в саване
Шрифт:
Как только они остались вдвоем, мистер Кэмпион лично передвинул стул своей спутницы, чтобы она могла обозревать со своего места весь зал. Затем он сел за ней.
— Прошу, — произнес он. — Старый фокусник снова достает зайца из шляпы. Вот тебе, так сказать, краткое изложение сути дела.
Джорджия и Алан Делл сидели за столиком на краю паркета, и Аманда прекрасно их видела. Чуть грубоватые черты и восхитительные плечи Джорджии отчетливо вырисовывались на фоне красочного калейдоскопа танцпола, а Делл выглядел лет на пятнадцать моложе. Он неотрывно глядел на свою спутницу с потерянным и оглушенным видом человека, который не вполне понимает, где находится:
Страсть — это одна из тех немного забавных болезней, которые протекают так постыдно и мучительно, что благовоспитанное общество предпочитает вовсе не признавать ее существования, вспоминая о ней лишь вынужденно и то с миллионом извинений. Как и ее более материальных собратьев, этот нарыв души невозможно забыть — ни пострадавшему, ни его окружению. Эта болезнь нелепа, трагична, мучительна и… узнаваема.
Мистер Кэмпион взглянул на Аманду, и ему стало жаль ее. Когда иллюзии рушатся, юные энтузиасты справляются с ударами судьбы, а герои порой подчиняются воле рока, но наблюдать за этим всегда печально. Аманда выпрямилась. Ее округлая белая шейка напряглась, а пламенеющие кудряшки опасно задрожали. Лицо ее ничего не выражало, и теперь, когда схлынули все эмоции, на нем вдруг отчетливо проступила природная надменность. Целую минуту она смотрела на эту пару, а затем резко отвернулась и с завидной прямотой сменила тему.
— Отличная рыба.
Мистер Кэмпион, подозревая, что он ведет себя не вполне галантно, все же попытался исправить ситуацию.
— О, это шпилька. Очень редкая рыба. Почти как килька, но от нее трудно удержаться.
— Я знаю. — Аманда посмотрела ему прямо в глаза. — Мы как-то год только ее и ели. Помнишь? Кто эта женщина?
— Джорджия Уэллс, актриса.
Тонкие брови Аманды приподнялись.
— Я думала, что она — леди Рэмиллис.
— Так и есть.
Последовала пауза. Невозможно было сказать, что происходит в голове у Аманды, но Кэмпион напомнил себе, что нынешняя молодежь исключительно вынослива.
— Все проходит, знаешь ли, — произнес он, стараясь, чтобы его голос не звучал покровительственно. — Сейчас бедняга словно голый посреди площади. Тут ничего не поделаешь. Работе придется подождать.
— Да, ничего не поделаешь, — вежливо согласилась Аманда. — Именно это мне предстоит объяснить Сиду. Спасибо, что привел меня сюда.
Она подвинула стул так, чтобы не видеть Делла, с явным намерением быть приятной спутницей. Мистер Кэмпион одобрял такой образ мыслей. Он хорошо помнил, как забываются, погрузившись в работу, юные, как неистово поклоняются они своим кумирам, и потому понимал тот стыд, ревность и ужасающее чувство несправедливости и предательства, которые возникают, когда великий человек подводит своих истовых соратников. Но если Аманда и испытывала подобные эмоции, она этого не показывала.
Ее манеры были идеальны. Как всегда, Аманда держалась безукоризненно.
Ему пришло в голову, что, по сути, Вэл и Аманда испытали из-за Алана Делла одно и то же, и обе они боялись, что он потеряет лицо. Он вздохнул. Этому человеку можно было только посочувствовать.
Он перевел взгляд на танцпол и увидел танцующую Джорджию. Это было всего лишь мгновение, но Кэмпион тут же узнал ее изысканное серебристое платье и нелепую, но изящную заколку в виде серебряных ласточек, примостившихся на темных кудрях. Каково же было его удивление, когда он увидел ее же, сидящую за столиком: глаза женщины искрились, лицо словно светилось изнутри, и все тепло ее ослепительного лживого
Удивительно похожая на Джорджию девушка была одета в такое же серебристое платье, как у нее, а волосы ее украшали такие же серебряные ласточки. Ее темные кудри были уложены в такую же прическу, а лица на таком расстоянии казались абсолютно одинаковыми. Мистер Кэмпион еле узнал мисс Адамсон и подумал, что это не только глупо, но и бесчестно с ее стороны. Затем он увидел, с кем она танцует, и вновь испытал возмущение, как всегда при встрече с вопиющим дурновкусием.
Запрокинув голову и всем своим видом излучая самодовольство, с мисс Адамсон танцевал сэр Рэймонд Рэмиллис.
Глава 8
Улисс посадил сэра Рэймонда и мисс Адамсон за столик, находящийся рядом со столиком Джорджии и Делла, и Рэмиллис откровенно радовался своей удаче, пока метрдотель не обнаружил двух миссис Уэллс.
Мистер Кэмпион, который наблюдал за происходящим с восторгом деревенского дурачка на опасном перекрестке, чуть не расхохотался, увидев, с каким недоверием Улисс разглядывает обеих женщин. Он часто мигал и мял в руках меню, как лабрадор, который нервно треплет собственный хвост. Но первое комическое впечатление вскоре прошло, и в воздухе повисло смущение: соседи разглядывали их с нахальством, которое проистекает обычно из желания выглядеть непринужденно или вовсе остаться незамеченным, а затем склонялись к своим спутникам и просили их не оборачиваться тотчас же, а выждать приличное время.
Аманда взглянула на Кэмпиона, и впервые за все время их знакомства он увидел ее ошеломленной.
— Это же Рэмиллис, — пробормотала она. — Что нам делать?
— Можно открыть огонь по люстрам, — предложил он, насмешливо скривив широкий рот. — Нет, это будет чересчур. Давай просто посидим и посмотрим. Господи!
Последнее восклицание было вызвано движением за столом Джорджии. На мгновение Алан Делл отвел осоловевший взгляд от леди Рэмиллис — и тут же увидел сидящую напротив мисс Адамсон. Джорджия почувствовала, что внимание ее спутника переключилось на что-то еще, и обернулась. Рэмиллис посмотрел на жену и самодовольно ухмыльнулся.
Она одарила его обиженным и укоризненным взглядом, что было понятно, хотя и не совсем логично в данной ситуации, после чего повернулась к Деллу со снисходительным и заинтересованным видом. В следующую секунду, однако, она осознала всю силу нанесенного ей оскорбления, и эмоции взяли вверх. Краска сердитой волной залила ее лицо. Разговоры за соседними столиками утихли, и несколько мгновений она сидела в оазисе тишины, а вокруг простиралась пустыня шепотов.
Мистер Кэмпион положил ладонь на руку Аманды, но она вырвалась и решительно принялась за еду — так, без сомнения, поступил бы при схожих обстоятельствах ее викторианский дедушка.
Рэмиллис наклонился и что-то сказал своей жене. Она резко отодвинула стул. Лицо ее побелело — так же явно, как покраснело несколько секунд назад. Алан Делл вскочил и потянулся за ее сумочкой и цветами.
Это был опасный момент. Ситуация выбивалась из привычных рамок — слишком вопиющая, слишком оскорбительная. Забеспокоились даже те, к кому происходящее вообще не имело отношения. Именно в этот момент, когда воздух дрожал от эмоций и окружающие понимали, что Джорджия вот-вот уйдет, в зал вошел ангел-хранитель в облике Солли Батманна.