Модель «Идеальная жена» и другие рассказы
Шрифт:
«Точно не стоит», – подумал Гарольд, поёжившись от странного предчувствия.
Она придвинулась к Гарольду и привычным движением поправила воротничок его рубашки.
– Чего бы ты хотел на обед, дорогой, – проворковала она.
Интонации, тембр голоса – всё было в точности как у Флоры.
Гарольд растерялся: он не думал, что это создание человеческих рук будет так похоже на его жену, которой уже сорок лет не было на свете.
– Приготовь мне свой любимый мясной пирог, дорогая.
– Конечно, милый! Я даже помню рецепт! – и поспешила в кухню.
Гарольда
– Воспроизведи что-нибудь, что тебе нравится из классиков, – крикнул ей вдогонку Гарольд, желая опробовать музыкальную функцию.
Зазвучал щемящий «Грустный вальс» Сибелиуса – когда кажется, что мелодия доносится до тебя с того света …
«Почему она выбрала именно это произведение? Та Флора, живая, не любила эту вещь. Что хочет сказать эта новая Флора?» – задумался Гарольд. Тайна, которую он так успешно скрывал всё это время, будто вызванная вальсом воспоминаний бесплотная фигура в полупрозрачном саване, раскачивалась в сознании Гарольда … её унёс порыв холодного ветра, ясно звучащий в музыке Сибелиуса.
– Давай что-то другое, поэнергичнее, – крикнул ей Гарольд.
Она ответила музыкой из Верди: ударил гром, молния, хор грянул, требуя от бога справедливой мести … Гарольд понял, что Флора не случайным образом выбирает музыкальные фрагменты. Что она хочет сказать? Желание поскандалить с ней, с этой машиной как с собственной женой, свело ему горло.
– Я хотел сказать пожизнерадостнее! – рявкнул он.
Она ответила звуками свирели из сюиты «Пер Гюнт» Грига, в чём Гарольд уловил тонкую издёвку. Он стремительно влетел в кухню и, будто продолжая начатый лет сорок скандал, со всей силы хватил подготовленной для мясного пирога массивной фарфоровой тарелкой об пол. Брызнули осколки. Он едва сдержался, чтобы не схватить её за горло.
Казалось, искусственная Флора смотрит на него с сожалением и сочувствием.
Подрумянившийся пирог за стеклом электрической печи источал умопомрачительный аромат.
– Как вкусно пахнет, – сдал назад Гарольд.
Флора без слов достала сверкающую чистотой новую тарелку, водрузила на неё готовый пирог. Усадила Гарольда, повязала ему салфетку, отрезала кусок. Гарольд чуть не заплакал. «Будто моя настоящая Флора вернулась», – поймал он себя на мысли.
Он положил в рот кусочек пирога, слёзы навернулись на его старые глаза.
– Ты не обижаешься на меня, Флора? – спросил он, – я всегда хотел попросить у тебя прощения! Прости меня!
Пока он ел мясной пирог, смачивая его слезами, Флора не сводила с него глаз. Никто бы не догадался, о чём она думала …
* * *
Утро в доме Гарольда впервые за последние сорок лет началось с музыки. Струилась умиротворяющая светлая мелодия девятнадцатого ноктюрна Шопена. Лился солнечный свет сквозь окна, рисуя на полу теплые ромбы. Всё излучало спокойствие и чистоту: блестели и отражали свет поверхности шкафов, плиты и стола, сверкал тщательно вымытый пол – ни в одной щели ни один прибор не обнаружит следов крови или мозгового вещества.
А где же Гарольд? Куда он исчез?
Модель № 184673 «Идеальная
Для «идеальной жены» с её-то мощным искусственным интеллектом прошлое с его тайнами не представляло никакой загадки. В совершенном мыслительном аппарате Флоры всплыла цитата из Вергилия Марона Публия: «Да восстанет когда-нибудь мститель из наших костей».
… Кто знает, что было бы, если бы Гарольд на свою беду не положил в посылку для фирмы, изготовившей «идеальную жену», дневник Флоры, которую он убил сорок лет назад.
13.09.2022
Адова работа
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Данте Алигьери
Скрытые полною тьмой, они шли одиноко сквозь тени,
Через пустые чертоги и Дита подземное царство.
Вергилий
Георг ощутил на своём лице влажный тёплый язык, аккуратно, но с лёгким давлением обводящий контур его губ. Он не спешил открывать глаза – кто бы то ни был: Мэри, Синди, Грациэлла или кто-то ещё, незнакомый ему, – это было приятно.
Наконец Георг разлепил веки и … вместо Мэри, Синди или ещё какой-то девушки увидел усатые лохматые белые собачьи морды – именно язык одной из них скрасил первые мгновения пробуждения Георга. «Лохматость повышенная», – отметил он про себя. Собаки как-то странно посмотрели в глаза Георгу, и он похолодел: ему никогда не доводилось видеть собак с такими ярко красными глазами.
«Дьявол меня побери! Куда я попал?» – подумал он.
Над ним простиралось густо фиолетовое небо без звёзд, только в зените, прямо над ним, будто сквозь ночной туман тускло светила единственная звезда, больше похожая на городской фонарь. Он ощупал влажное от собачьей слюны лицо – крови на нём не было. Он поднёс к глазам волосатые кисти с крепкими длинными пальцами – тоже в порядке. Всё сгибается-разгибается. Голая грудь тоже в порядке, рёбра не сломаны, ноги тоже. Странно только, что на нём нет никакой одежды. Чувство онемения, удивившее его при пробуждении, ещё не покинуло сонные мышцы.
Он перевернулся на живот, подтянул колени, опёрся руками и медленно поднялся с четверенек. Красноглазые собаки, казалось, наблюдали за ним с одобрением. Только хвостами не крутили.
– Ну что, приятели, не подскажете как я сюда попал? – пошутил Георг. Собаки явно чего-то ждали, столбиками усевшись у его ног.
Абсолютно голый Георг, покачиваясь, стоял посреди подвижного как море песка. Красные его волны ни на секунду не останавливали своего бега.
Света стало немного больше, вроде как осенние сумерки.