Модный Вавилон
Шрифт:
— Ты сказал, что в Harrods?
— Конечно. — Еще одна улыбка. — Так как насчет Нью- Йорка?
— Даже не знаю, — говорю я. — Страшновато что-то…
— Не волнуйся, я этим займусь. В первую неделю февраля у тебя будет показ в павильоне. Шестого или седьмого.
— Тебе не кажется, что уже слишком поздно?
— Уверен, что куда-нибудь они смогут нас воткнуть. Если у тебя нет предпочтений насчет времени.
— Как будто я могу позволить себе быть разборчивой. И во сколько нам это обойдется?
— Примерно вдвое дороже, чем в Лондоне, и вдвое дешевле, чем в Париже, — говорит он. — Думаю, около сорока тысяч долларов за час. За освещение, подготовку подиума, техническое обеспечение, музыку и обслуживающий персонал. Неплохо.
— Не так уж дешево.
— Мы можем себе это позволить.
—
— Занимайся делом, — советует Александр, выходя.
Идея участия в нью-йоркской (или, как ее теперь называют, «Олимпийской») Неделе моды внезапно вдохновляет меня. Когда я думаю о том, что можно уехать из Лондона, то испытываю настоящее облегчение. Помню, как ужасна была лондонская Неделя моды в сентябре. У меня осталось жуткое стойкое воспоминание о том, как на вечеринке у Джонатана Сандерса кто-то искал знакомого дизайнера — а потом мы услышали, как его буквально наизнанку выворачивает за занавеской. Для меня это был, можно сказать, олицетворенный итог всей недели. А теперь мне нужно сосредоточиться. Что-нибудь нарисовать. Пора заняться, наконец, своим детищем и заработать деньги. Ванесса Тейт будет моим пропуском в мир славы.
Поверить не могу, что она попросила меня сшить платье. Редко бывает, чтобы известная актриса обратилась к дизайнеру с такой просьбой. Обычно делается по-другому. Как только появляется потенциальный номинант, его буквально засыпают предложениями. Дизайнеры сами предлагают свои услуги. Полагаю, это все потому, что Ванесса покуда новичок в игре и под рукой у нее нет подходящего стилиста, который помогал бы ей принимать решения.
Не то чтобы стилисты были милыми, бескорыстными людьми, которые думают только о выгоде клиента. Большинство дизайнеров терпеть не могут голливудских стилистов, зарабатывающих на подобном посредничестве. Они способны отхватить до двадцати тысяч за раз, а уж взяткам и подаркам, которые они получают за то, что отдают предпочтение Chanel перед Givenchy или Dior перед Galliano, просто нет числа. Я знаю историю о двух стилистах, которым один из модельных домов подарил по BMW — только за то, что они уговорили свою подопечную надеть на церемонию вручения «Оскара» именно это платье. Актриса получает хорошенький подарок, стилист получает деньги. Они знают, как заиметь то, что хочется. Стилист никогда не платит за одежду. Если ему нужна сумочка, он просто звонит и сообщает. Пиар-агенты сбиваются с ног, чтобы угодить. Одна женщина раздобыла для актрисы какое-то невероятное бриллиантовое колье и была очень неслабо вознаграждена за прекрасную идею. Если клиент получает премию, стилист обеспечен на всю жизнь. Одна из них, например, потребовала, чтобы в качестве вознаграждения ей оплатили операцию по удалению жира. Другая — чтобы подарили ожерелье за двадцать тысяч долларов. А бесплатная реклама и распространение по всему миру фотографий победительницы — это, насколько вы понимаете, бесценно, поэтому нетрудно догадаться, как далеко может простереться благодарность модельера.
Но если вы дизайнер, это обойдется вам в целое состояние. Мне доводилось слышать, как некто сделал четыре платья для актрисы, выдвинутой на «Оскар», общей стоимостью в сто двадцать тысяч долларов. А в результате она вышла на красную дорожку в одежде, сшитой другим. Подобного каприза обычно бывает достаточно, чтобы разорить брэнд, поэтому далеко не каждый может позволить себе шить платья на «Оскар». Ты работаешь над вещью, которую женщина наденет только один раз. Она пройдется в ней по красной дорожке, потом спрячет ее, и ты ее больше не увидишь. Ты не сможешь сохранить ее у себя, и, когда три года спустя она всплывет на какой-нибудь благотворительной акции в пользу больных СПИДом, тебе останется только сидеть и восхищаться сказочной щедростью дарительницы. Кошмар.
Иногда дизайнер намеренно придерживает платье и дает обязательство не выпускать его в производство. Так бывает, когда актриса видит понравившуюся ей вещь на подиуме во время презентации. Она звонит своему стилисту, изымает платье из коллекции и хранит его до самой премьеры. Она желает быть единственной, кто его наденет. Ей не хочется, чтобы его прибрала к рукам Николь. Это ее платье, и только ее. А потом начинается безумие. Вдруг она передумает в последний день? Вдруг ее просто завалят платьями? И вообще, так ли хорош фильм? Сумеет ли она прославиться? Или время потрачено на неудачницу? Картина оказывается премьерой года. Актриса не надевает ваше платье, но, согласно договору, одно из ваших лучших творений никогда не появится в продаже. Никогда не увидит свет. Это очень опасная и тяжелая шра.
Удивительно, но есть актрисы, которые уже «заняты». Они верны своим дизайнерам, и между теми и другими складываются определенные отношения. Рене Зеллвегер всегда будет носить платья только от Carolina Herrera, а Кейт Уинслет — от Ben de Lisi. Лиз Херли никогда не изменит Versace. Но в большинстве случаев звезды так же корыстны, как и их стилисты, и потому меняют дизайнеров как перчатки. Иногда актрисе вообще нет нужды видеться со стилистом. Например, Лорен Скотт — подружка Мика Джаггера — месяцами не встречается с Николь Кидман. В этом просто нет необходимости. В ее студии стоит манекен, сделанный точь-в-точь по меркам Николь, и она может изощряться над ним, не выходя за дверь.
Главное в этом бизнесе — имидж. Полагаю, все хотят себя обезопасить. Главное, не сделать такого, как Лара Флинн Бойл, которая появилась на церемонии вручения «Оскара» в балетной пачке. Это было такое же гибельное решение, как белое платье лебедя для Бьорк или мужской кремовый пиджак и маленькая шляпка для Селин Дион. Стилисту достаточно промахнуться только раз — и больше он, скорее всего не получит работы, актрисе будет проблематично найти себе платье в следующем году, а ее фотографии разойдутся по всему миру и станут всеобщим посмешищем.
Мне нельзя ошибаться. У меня один шанс, и я ощущаю всю меру своей ответственности. Снова звонит Кэти и говорит, что вечерком они с Ванессой ко мне заглянут. Я не в силах им отказать. Не могу признаться, что у меня нет никаких идей. И потому я запираю дверь, выключаю радио и кладу голову на руки. Ничто не сравнится с тем страхом, который ты испытываешь, когда думаешь о том, что выдохлась.
Они приезжают в три. Я могу показать им шесть набросков. Пять из них — оригинальный дизайн, один — та самая модель, серебристо-белое платье в стиле Мэрилин Монро, которое я выпускала на подиум в сентябре. Теперь уже я не сделаю такой ошибки, как в прошлый раз, когда Ванесса вышла на красную дорожку в платье, которого у нас не было в наличии. Этот случай заставил меня задуматься над тем, сколько будет желающих приобрести платье, которое мы уже сшили и показали. Мне кажется, что для Ванессы его можно сделать не белым, а черным, но блестки оставить серебряными. Оно свое возьмет. Думаю, что получится действительно великолепно, особенно если учесть, что у девочки хорошая фигура. И если все пройдет как надо, в магазинах уже будет белый вариант. Это беспроигрышный сценарий. По крайней мере надо ее убедить. Может быть, все получится, если я пообещаю ей, что черное платье будет эксклюзивом?
Кэти входит в кабинет, не отнимая от уха мобильника и одновременно пытаясь что-то записывать на клочке бумаги. С ее нижней губы свисает сигарета. Ванесса идет следом. Девушка изменилась с тех пор, как я видела ее в последний раз, — слегка загорела, волосы чуть отросли. И вообще она выглядит роскошно. Не знаю, в чем тут дело — в коротком строгом платье от Matrin Margiela или в босоножках от Prada, — но Ванесса кажется очень преуспевающей. Дело не просто в дороговизне того, что на тебе надето. Помню, как я сидела в ресторане рядом с Джудом Jloy, вскоре после триумфа «Талантливого мистера Рипли». Он только что вернулся из круиза и казался сделанным из золота — белокурый и загорелый. Просто удивительно, как сладок успех и как легко можно с помощью удачного платья превратить хорошенькую, привлекательную молодую актрису в звезду.
— Счастливого Рождества, — говорит Ванесса, входя. — Хорошо провели праздники?
— Кажется, это я должна у тебя спросить, — отвечаю я, целуя ее в щеку. — Ты бесподобно выглядишь.
— Спасибо. — Ванесса приподнимает плечи, мило улыбается и всячески разыгрывает скромницу.
«Совершенно ясно, что у меня один-единственный шанс», — думаю я. Пройдет два месяца, и она знать меня не захочет. Ей будет звонить Валентино и предлагать для «Оскара» один из своих шедевров. Девочка на верной дороге.