Моё чужое имя

Уланова Ирина Александровна

С господином замначальника я знаком ещё с тех времен, когда он был простым следователем, а господа полицейские назывались попросту ментами. Года два назад он приезжал к нам, в Питер в командировку по поводу одного довольно громкого дела. Тогда-то мы и познакомились.

Стоять под дверью было скучно, да и бас у Юрки такой, что только глухой подслушать его не смог бы. И я начал прислушиваться.

— …Значит, с Каравчуком вы знакомы не были? — спросил голос Юры.

— Этого я не говорила! – раздраженно ответил женский голос. – Я не отрицаю знакомства.

—

Когда и при каких обстоятельствах вы встретились впервые? — монотонно голосом говорил Ваганов. Чувствовалось, что спрашивает он это уже не в первый раз. Это довольно распространенная практика: допрашиваемый начинает нервничать, в пятый раз отвечая на один и тот же вопрос, а раз нервничает, значит может выдать то, что тщательно скрывает. Если есть, что скрывать, конечно.

— Господи, я уже тысячу раз вам объясняла. Я снимаю у него квартиру…

— У Каравчука?

— Ну да… но свою фамилию он мне не называл.

— Не называл… — устало повторил Юрка, и я как будто сам увидел, как он со вздохом отодвинул дело, как подпер рукой подбородок и душевно заговорил с девицей: — и как же, милая моя, он тебе представился?..

— Я попрошу вас мне не «тыкать», я с вами «на брудершафт» не пила, и не собираюсь.

Вот с этого места мне стало даже интересно:

— Хорошо. Извините. Как он вам представился?

— Виктором.

— Виктором. Чудно. Значит, вы ничего не знаете о Каравчуке, кроме имени и внешних данных, но за четыре часа до смерти он звонил именно вам! Более того, за два часа до смерти он заезжал к вам домой! И вы – единственная, кто вообще знал, что из Старогорска он поехал не куда-то, а в Москву! И вы хотите, чтобы я поверил, что вы снимали у Каравчука квартиру и ничего большего?!

Ваганов, как всякий нормальный следователь, придирался к любым деталям и ясно давал понять подозреваемому, что не верит ни единому слову. А, судя по его манере разговаривать, подозреваемым был каждый второй его собеседник. Редко человеческая психика выдерживала такое общение. Сейчас, Ваганов явно пытался поймать девицу на противоречиях в показаниях и пришить ей близкое знакомство с этим Каравчуком.

— А что это вы имеете в виду под словами «и ничего больше»? – Голосом оскорбленной невинности переспросила девица. — Я не говорила вам, что Каравчук едет в Москву, я сказала, что он едет в сторону Москвы! В Шереметьево. Он мне сказал, что собирается за границу, на отдых. Или у нас поблизости есть другие международные аэропорты? – закончила она совсем нагло. Ох, зря она выбрала такой тон.

— Вы, девушка… в смысле, Татьяна Леонидовна, голос тоже не повышайте. Соблюдайте все-таки субординацию! – не остался в долгу Юрка.

— А я и не повышаю!

— Хорошо… — со вздохом закончил Ваганов очередной акт моего аудиоспектакля, – допустим, Каравчук сам сообщил, что едет за границу. А куда конкретно он собирался и с кем, он не обмолвился?

— Не обмолвился. Про приятеля, который его дожидался у подъезда, я вам уже рассказала… Да, еще – когда я снимала эту квартиру, я заплатила только за месяц…

— Вы не рассчитывали

оставаться дольше?

— Нет… Так вот, я заплатила за месяц, а в тот день, за четыре часа до смерти, как вы говорите, Каравчук мне позвонил и сказал, что планы его меняются. В общем, практически потребовал с меня плату за три месяца вперед, сказал, что уезжает в отпуск и ему срочно нужны деньги за квартиру.

— Постойте-ка, — прервал ее Ваганов, — вы ведь москвичка, Татьяна Леонидовна, так?

— Так…

— Для чего же вы вдруг приехали в Старогорск? И всего на месяц? У вас здесь какие-то дела?

— На месяц? – удивленно переспросила девица. – Я имела в виду, что в квартире Каравчука собиралась задержаться на месяц, а потом подыскать что-то получше. Видите ли, с прежней работы я уволилась, а одна моя знакомая предложила мне работу здесь, в местном университете, в библиотеке.

— Я в курсе. Так вы бросили работу в Москве, чтобы устроиться библиотекарем в Старогорске? – недоверчиво уточнил Ваганов.

— Да… видите ли… — девица отчего-то уже не была такой смелой. – Я сама родом из поселка – он находится недалеко от Старогорска, и вот, решила вернуться на малую родину, так сказать… Поближе к родным.

— Вы говорите о поселке Заречном?

— Да-да!

— Родные? Насколько я знаю, вы сирота, вас воспитывала бабушка.

— Да, бабушка… Она давно просит меня вернуться.

— Не сомневаюсь. Итак, Каравчук за два часа до смерти заезжал к вам и требовал деньги. Он угрожал вам?

От такого резкого перехода даже я вздрогнул, а девица снова заволновалась и начала нести какую-то чушь. Кстати, это тоже распространенный прием: запудрить подозреваемому мозги беседой на отвлеченные темы, а потом застать врасплох каверзным вопросом. А Ваганов хорош – не удивлюсь, если девицу выведут отсюда в наручниках и прямиком в камеру к гопницам. Главное, чтоб не за убийство следователя…

В кабинете, между тем, страсти снова накалялись:

— Я вам всего лишь сказала, что мне показалось, будто Каравчуку самому угрожали, и за границу он отправился, чтобы от кого-то скрыться! Ну, посудите сами, и род его деятельности…

— А что – род его деятельности? – насторожился Ваганов.

— Да только ленивый не знал, что Каравчук вращается в околокриминальных кругах!

За дверью что-то стукнуло – видно, Ваганов долбанул кулаком по столу. Или прибил свидетельницу:

— Да ты же мне битый час доказывала, что ты две недели назад сюда приехала! – в очередной раз взорвался он.

— А вы мне не «тыкайте»! И не кричите!

— А я не кричу!.. – орал Ваганов.

— Кто у него там? Кого колит, что ли?

От неожиданности я вздрогнул – я так увлекся спектаклем, что не расслышал, как к двери подошел Толик Василенко, коллега Ваганова.

— Подожди… — невольно зашипел я. Мне уже было интересно, чем этот балаган закончится. — Девку какую-то допрашивает, свидетельницу, похоже.

— Свидетельницу? – настороженно переспросил Василенко. – Да сколько ж можно… они уже два часа, как заперлись.