Мое чужое сердце
Шрифт:
— Не матерись! Тебе не к лицу, — надо же, в его голосе свирепость.
— А что к лицу? Руки убери! Мне больно! — истинная правда. Только не от его рук, а от разрывающей горечи внутри. Она, эта горечь, стала таким привычным явлением, что её вкус уже не вызывал желания спрятаться. Наоборот. Подталкивал к противостоянию. Но с Владом можно было попробовать многое, только не попытку вырваться, пригрозив самыми матерными словами, которые так и сыпались в его адрес. Я захлебывалась от их потока, выливая на него всю обиду. Толкалась, пиналась ногами и, слыша за спиной сдавленный
Долго брыкалась. Долго ругалась. Было всё равно на застывшего неподалеку Скотника, проходивших мимо людей. Пускай не смотрят так, а то сейчас и им достанется. Я не истеричка! Всего лишь… до одури влюбленная… дура. В память матрицы навечно въелась полуголая девушка. Сейчас ничто не имело значения, только она и ревность, разъедавшая изнутри. Кто-нибудь, дайте мне хотя бы капельку умения контролировать себя.
Влад стойко сносил удары, лишь изредка шипя на ухо, чтобы успокоилась, что я, глупая, всё не так поняла.
Мне не нужно спать с ним, знать вкус его губ или выучить все родинки на теле, чтобы понять: я не хочу его делить с кем бы то ни было. Не хочу, чтобы он смотрел на других, чтобы прикасался и ласкал. Наконец любовь показала вторую сторону медали. Холодную. Ревнивую.
— Да пусти же ты! — прохрипела, когда уже совсем не осталось сил, бешенство стихло, а глаза предательски увлажнились. Ещё чего!!! Перед ним? Из-за той овцы?
Не отпускал. Было больно невыносимо. Чем сильнее вырывалась, тем сильнее сдавливал, прижавшись подбородком к плечу, с надрывом дышал вместе со мной. Его дыхание опаляло щеку, согревало и… когда на борьбу не осталось сил, потекли слёзы. Тихо. Сломил. Рвано втянула воздух, пытаясь успокоиться.
Для человека, игравшего в безразличие, я слишком остро реагировала.
— Успокоилась? — не знаю, как я, а он точно успокоился: дыхание выровнялось, даже обнаглел настолько, что коснулся губами мочки уха, чем сразу и поплатился — как только смогла, ударила локтем в бок. Влад тихо рассмеялся. — До чего же ты строптивая. На мне уже живого места не осталось.
— Тогда опусти!
— Прекрати пинаться — отпущу.
Я глубоко вздохнула, давая понять, что пошла на мировую. Мускулистые руки сразу послабили схватку, но не до конца, а лишь на самую малость, чтобы смогла повернуться лицом.
Влад был в одной рубашке и ежился от пролетающей снежной крупы. Так ему и надо. Это самое меньшее наказание. Пускай терпит, раз помчался следом.
Чёрные волосы покрылись мелкими капельками влаги, лицо было сосредоточенным, с плескавшимися в глубине глаз озорными искорками. Ему ещё и весело? Ещё бы. Хотелось бы и мне посмеяться над собой.
— Значит так, Маленькая, слушай меня внимательно, — начал он, поедая меня взглядом. Я поежилась, вспомнив события ночи. Резко перехотелось смотреть в чёрные омуты, но эту попытку пресекли на корню, заключив мое лицо в широкие горячие ладони. Они осушили слёзы и с нежностью погладили скулы. — Я не привык оправдываться и уж тем более за то, чего не было.
Я хмыкнула, набралась смелости и с вызовом встретила его напор. Ведь лучшая защита — нападение.
— По-твоему,
— Во-первых — я её не раздевал и не звал, она сама пришла.
— Угу, прям как в кино: «не виноватая я, он сам пришел». Супер. Твои отмазки мне нравятся всё больше и больше. Скоро тетрадь заведу и подпишу: «Как вести себя в непредвиденных ситуациях. Рекомендации от В. Шамрова».
Влад напрягся. Видно согласился, что объяснение фуфловое. Мне было всё равно, так оно на деле или нет. Не было желания выяснять причину. Всё что нужно было, увидела, и определенные выводы сделала. В принципе, брак только на бумаге. Вперёд. Зелёный свет. Только никак не пойму, зачем меня было держать в ежовых рукавицах. Ведь взрослые люди, зачем мучить друг друга?
— Сейчас ты постараешься запомнить несколько пунктов, так, на будущее, что бы потом не возникло вопросов, — произнес подозрительно спокойно. — За свое прошлое отчитываться не буду. Не жди откровенности и задушевных бесед. Не люблю, когда лезут в душу. За любое свое действие держать ответ не собираюсь, перед тобой уж точно. Всё, что было до тебя — не имеет значения. Сегодня же… девушка слегка заигралась, выпав из реальности. Это всё, что тебе положено знать. — Сказал, как отрезал. И от этого мне должно стать легче? Фигушки.
— А передо мной и не нужно распинаться. Кто я такая? Не понимаю причину твоей злости. Помню, что сама предлагала свободные отношения в пределах разумного. Ты отказался. Почему сейчас отчитываешь меня, будто это я смотрела во все глаза на голого мужика?
— Ну почему с тобой так сложно? — прорычал в небо, закинув руки за голову.
— Так разведись и сразу полегчает.
— Если ты собираешься трахать мне мозг подобным — зае**шся. Предупреждаю сразу. И вообще, какого хрена шляешься по городу?
Вот… вот причина его злости. А я-то думала.
— Я звонила. У тебя включен автоответчик.
— По поводу?
— Да отпусти же! — разозлись на себя, и вырвала руки, скривившись от боли. Действительно глупая. С чего начала и куда пришла. Утренние розовые мечты рассеялись, уступив место жестокой реальности. — Хотела сказать, что сегодня останусь у сестры. К Варланову поеду оттуда.
— Нет!
— Ты достал своим «нет».
— А тебе напомнить, что случается каждый раз, когда я даю тебе свободу? На этот раз категорически — нет! Хочешь, позови сестру к нам. Пускай погостит. Я всё равно ночевать дома не буду. В городе неспокойно. Впредь не выходи из дому, не поставив меня в известность.
Титаническим усилием сдержалась от колкости и сказала как можно тверже, буквально выплевывая каждое слово:
— В гробу… я видела… твое… разрешение. Понятно? Плевала с высокой колокольни на тебя, Варланова и всех авторитетов вместе взятых. Ни ты, ни они мне не указ.
Сама собой нарадоваться не могла. Мысленно зааплодировала, когда оттолкнула Шамрова, с силой надавив на грудь. Светло-голубая рубашка была влажной. Даже не обратила внимания, что мелкая крупа давно перешла в мокрый снег в перемешку с дождем.