Мое ходячее несчастье
Шрифт:
Я уставился на дверь ванной. Вода бежала из крана не переставая. Уж не знаю, что эта девица там делала, но, похоже, выметаться она не собиралась. Мне не хотелось быть застигнутым в тот момент, когда я пытаюсь выпихнуть ее за дверь, поэтому я плюнул и решил: чем тратить время впустую, лучше постелить свежие простыни и прибраться.
— А где Эбби будет спать? — спросил я, косясь на диван.
Этот предмет нашей обстановки четырнадцать месяцев служил мне ареной для любовных игр, и Голубке было совершенно незачем на него ложиться.
— Не знаю. Может, в кресле?
— Дурак,
Тут Шепли заржал так, что слышно было за два квартала, не меньше. Он согнулся в три погибели, а лицо у него стало красное как помидор.
— Чего-чего?
Разогнувшись, он нацелил на меня палец и попытался что-то сказать, но не смог: его все еще трясло от хохота. Поэтому он просто отошел и продолжил уборку, не прекращая истерически смеяться.
Через десять минут Шепли уже бежал к двери. Пока он спускался по лестнице, кран в ванной замолчал и в квартире стало очень тихо. А еще через несколько минут дверь снова открылась.
— Господи, детка! У тебя чемодан фунтов на двадцать тяжелее, чем у Эбби! — жалобно пропыхтел Шеп.
Я выглянул в коридор, и в этот момент из ванной появилась моя прелестная незнакомка. Увидев Эбби и Америку, она на секунду замерла, а потом принялась за свою кофточку, которую не успела до конца застегнуть. На физиономии у нее красовалась размазанная косметика. В общем, картина получилась эффектная.
С минуту я даже неловкости не чувствовал — так эта девка меня взбесила. Я-то думал, что проблем с ней не будет, а она умудрилась окончательно погубить нас в глазах Америки и Эбби. Хотя и без нее встреча получилась бы не совсем торжественная: я по-прежнему был в одних трусах.
— Привет, — сказала брюнетка.
Она взглянула на чемоданы, и ее удивление перешло в полное замешательство. Америка негодующе вытаращилась на Шепли. Он поднял руки:
— Она к Трэвису приходила!
Мой выход. Я шагнул к брюнетке и, зевнув, похлопал ее по заднице:
— У нас гости. А тебе пора.
Несколько расслабившись, она улыбнулась, обняла меня и поцеловала в шею. Еще час назад ее губы были мягкими и теплыми. А теперь, когда передо мной стояла Эбби, они показались мне похожими на кусок липкого теста, обмотанный колючей проволокой.
— Я оставлю тебе свой номер.
— Э-э-э… Да в принципе не обязательно, — сказал я подчеркнуто небрежно.
— То есть как?
Девица отпрянула, глаза у нее сверкнули, и она принялась искать в моем взгляде что-то кроме того, что я действительно имел в виду. К моей радости, ситуация вовремя прояснилась. Я бы мог позвать эту девчонку опять, и тогда все запуталось бы еще сильней. Я ошибся, когда подумал о возможном продолжении нашего «знакомства», и теперь мне было досадно: до недавнего времени я лучше разбирался в женщинах.
— Боже мой! — воскликнула Америка, глядя на брюнетку. — Ну что тут удивительного? Это же чертов Трэвис Мэддокс! Все всё про него знают, но каждый раз чему-то удивляются!
Выпалив такую тираду, Мерик повернулась к Шепли. Он приобнял ее, пытаясь успокоить. Брюнетка вспыхнула от бешенства, смешанного со стыдом, схватила сумочку
Дверь хлопнула. Шеп облегченно вздохнул: подобные сцены всегда его напрягали. Ну а мне пора было приступать к укрощению моей строптивицы, поэтому я совершенно невозмутимо направился в кухню и открыл холодильник. Судя по выражению глаз Эбби, она готовилась наговорить мне такого, чего я еще никогда не слышал. Она была далеко не первой, кому захотелось угостить меня моей же собственной задницей на серебряном блюде. Просто до сих пор я не считал нужным выслушивать проклятия, которыми осыпали меня женщины.
Америка покачала головой и направилась в комнату. Шепли поплелся следом, скособочившись под тяжестью чемодана своей возлюбленной. А Эбби, вместо того чтобы нанести ожидаемый удар, упала в кресло. «Так-так… — подумал я. — Она здорово разозлилась. Наверное, лучше вскрыть этот нарыв, чем позволять ей дуться бог знает сколько».
Я скрестил руки и, оставаясь на минимальном безопасном расстоянии от источника гнева (то есть в кухне), непринужденно спросил:
— В чем дело, Голубка? Был трудный день?
— Нет. Мне просто противно.
Начинается.
— Это из-за меня? — улыбнулся я.
— Именно. Как ты можешь использовать женщину, а потом вот так с ней обойтись?
Пошло-поехало…
— А как я с ней обошелся? Она предложила свой номер, я отказался. Вот и все.
Эбби раскрыла рот, а я еле сдержал смех. Не знаю почему, но мне становилось очень весело, когда я видел, как ее шокирует мое поведение.
— Ты занимался с ней сексом, но тебе не нужен ее номер?
— На фига мне ее номер, если я не собираюсь ей звонить?
— На фига ты с ней спал, если не собираешься ей звонить?
— Я никому ничего не обещал. И она ничего не потребовала, перед тем как брякнуться на мой диван.
Эбби с отвращением посмотрела на упомянутый предмет:
— Она чья-то дочка, Трэвис. Тебе понравится, если когда-нибудь кто-то точно так же поступит с твоей дочерью?
Тут я быстро нашелся что ответить:
— Мне не понравится, если моя дочь будет скидывать трусы перед первым попавшимся кобелем. Назовем это так.
Я говорил то, что думал. Позволительно ли обращаться с девушками, как со шлюхами? Нет. Позволительно ли обращаться со шлюхами, как со шлюхами? Да. Я и сам был не лучше их. Поэтому, когда я первый раз переспал с Меган, она ушла, даже не обняв меня. И я не расплакался, не принялся ведерками поглощать мороженое, не побежал к «братьям» по «Сигме Тау» жаловаться на то, что я на первом же свидании затащил девчонку на диван и после этого она обошлась со мной соответствующим образом. Нужно принимать все как есть, и что толку охать из-за своего доброго имени, от которого ты сам не оставил камня на камне. Как известно, женщины любят осуждать друг друга. От этого занятия они иногда отвлекаются только для того, чтобы осудить мужчину. Очень часто, прежде чем мне придет в голову привести девчонку к себе, я слышу, что однокурсницы называют ее шлюхой. Потом я занимаюсь с этой шлюхой сексом без обязательств и почему-то становлюсь плохим парнем. Разве это не абсурд?