Мое прекрасное искупление
Шрифт:
Я выставила руки перед собой:
– Мне кажется, не вполне уместно называть тебя Томасом.
– Агент Мэддокс или просто Мэддокс сойдет. – Он опустил взгляд на бумаги. – А теперь… пожалуйста, покинь кабинет, Линди.
– Зачем ты позвал меня сюда, если не хочешь видеть? Ты бы мог передать все через Констанцию.
– Потому что хотя бы изредка, Лииз, мне нужно увидеть твое лицо. Услышать твой голос. Некоторые дни даются мне сложнее, чем другие.
Я сглотнула и подошла к его столу. Томас насторожился,
– Не надо, – сказала я. – Не заставляй меня испытывать угрызения совести. Я ведь пыталась… это как раз то, чего я не хотела.
– Я знаю. Беру всю ответственность на себя.
– Это не моя вина.
– Я так и сказал.
– Ты сам на это напросился. Хотел, чтобы твои чувства ко мне вытеснили чувства к Камилле. Тебе нужен был крайний, потому что ты не мог винить ее. Приходится мириться с ситуацией, потому что она станет частью твоей семьи, а я лишь та, с кем ты работаешь… та, кто не будет стоять на месте, как ты знаешь.
Томас выглядел слишком опустошенным, чтобы спорить.
– Боже, Лииз, ты действительно думаешь, что я все спланировал? Сколько раз нужно тебе повторять? Из-за того, что я испытывал к тебе и по-прежнему испытываю, мои чувства к Камилле кажутся ничтожными.
Я прикрыла лицо ладонью:
– Кажется, я говорю так, будто у меня заело пластинку.
– Так и есть, – ровным голосом ответил он.
– Думаешь, мне легко? – спросила я.
– Очень на это похоже.
– Что ж, это не так. Я думала… конечно, сейчас уже не важно, но тот уик-энд… я надеялась, что могу измениться. Мне казалось, если двое раненых людей будут вкладываться в отношения и испытывать друг к другу достаточно сильные чувства, то все получится.
– Лииз, мы не раненые. Мы как одинаковые шрамы.
Я заморгала:
– И если бы мы ступили на незнакомую территорию, что для меня очень серьезный шаг, мы бы приспособились к новому, понимаешь? Но я не могу так просто отказаться от своих планов на будущее, основываясь лишь на этой надежде и на том, что однажды ты перестанешь грустить из-за расставания с ней. – Мои глаза наполнились жгучими слезами. – Если бы я решила отдать свое будущее в твои руки, то хотела бы, чтобы ты не жил прошлым. – Я подняла со стола фоторамку и сунула Томасу в лицо, заставляя его посмотреть на снимок.
Томас перевел взгляд с меня на фотографию под стеклом, и уголок его губ пополз вверх.
Я возмущенно развернула рамку и разинула рот от изумления. На снимке были мы с Томасом – черно-белое фото, которое сделала Фэйлин на острове Сент-Томас. Он прижимал меня к себе и целовал в щеку, а я улыбалась так, будто могла коснуться вечности.
Я подняла другую рамку и посмотрела на нее. Там были изображены все пятеро братьев Мэддокс. На третьей фотографии я увидела родителей Томаса.
– Да, сначала я полюбил ее, – сказал Томас. – Но, Лииз… ты последняя и единственная, кого я буду любить.
Я стояла как вкопанная, лишившись дара речи, а потом попятилась к двери.
– Можно… можно вернуть мне мои фотографии? – попросил Томас.
Я поняла, что бросила папку на столе и ушла, держа в руках фотографии. Медленным шагом я подошла к Томасу. Он протянул руку, и я вернула ему рамки со снимками.
– Отдам это Констанции, – сказала я, поднимая папку. Пребывая в полной растерянности, я развернулась на каблуках и вылетела из кабинета.
– Лииз! – крикнул Томас мне вслед.
Как только я оказалась за пределами кабинета, то сунула папку в руки Констанции.
– Хорошего вам дня, агент Линди, – громко сказала она.
Я вернулась в свой кабинет и села в кресло, положив голову на руки. Через пару секунд внутрь впорхнула Вэл, а следом вошел Маркс, закрывая за собой дверь.
Я подняла голову.
Вэл тыкнула в него пальцем:
– Прекрати! Ты не можешь бегать за мной по всему зданию!
– Я прекращу бегать за тобой, когда ты начнешь отвечать на вопросы! – закричал он.
– Что, черт побери, сегодня со всеми? Весь офис сошел с ума? – громко сказала я.
– Я уже дала тебе ответ! – не обращая на меня внимания, сказала Вэл. – Я же пообещала, что поговорю с ним вечером!
В дверях появилась голова Сойера, и только потом он постучался.
– Босс?
– Убирайся! – хором закричали Маркс, Вэл и я.
– Ладно, ладно, – сказал Сойер, прячась за дверью.
– И что потом? – спросил Маркс.
– Если он не съедет, тогда это сделаю я, – сказала Вэл так, будто эти слова вытянули из нее клещами.
– Ну слава богу! – громко воскликнул Маркс, обращаясь к незримой аудитории и указывая пятерней на Вэл. – Наконец-то прямой ответ, мать твою!
В кабинет ворвался Томас:
– Какого черта тут все орут?
Я снова прикрыла лицо.
– Лииз, ты в порядке? Что с ней, Вэл? Она в порядке? – спросил Томас.
Маркс первым подал голос:
– Простите, сэр. Ты… ты в порядке, Линди?
– Я в порядке! – взвизгнула я. – Я лишь хочу, чтобы этот детсад покинул мой кабинет!
Все трое замерли, потрясенно глядя на меня.
– Вон!
Вэл и Маркс ушли первыми, через несколько секунд Томас неохотно оставил меня в одиночестве, закрыв за собой дверь.
Весь остальной отдел пялился в мою сторону. Я подошла к стеклянной стене, показала им средние пальцы, крепко выругалась на японском, а потом закрыла жалюзи.
Глава 24
Я поудобнее расположила телефон, зажимая его между щекой и плечом и пытаясь в это время готовить.
– Мам, повиси секунду на линии, – сказала я, вновь поставив телефон на шкафчик.