Мое сердце между строк
Шрифт:
Глава 16
Страница тридцать семь
Оливер больше не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Скаттл и Валли заперли его под палубой. Корабль шел через шторм и боролся с волнами, время от времени Оливер чувствовал, как балки вздрагивали под силой молний и грома.
Что бы то ни было, для того чтобы спасти принцессу, Оливер не собирался становиться жертвой капитана
Он дергал свои цепи, но они не сдвинулись, ни на миллиметр. На полу стоял поднос с ужином, от которого он отказался, с корабельным сухарем, который двигался. Лучше сказать, двигался не корабельный сухарь, а черви в нем.
Он спрашивал себя, почему они вообще взяли на себя труд кормить заключенного, который был на борту лишь затем, чтобы в качестве лакомого кусочка усмирять изрядно раздраженного и довольно голодного дракона.
Как раз того дракона, которого Раскуллио волшебством вызвал шестнадцать лет назад, и который теперь подкарауливал на мысе отливов и приливов их корабль и не давал им продолжить путь. Вероятно, Оливеру стоило бы еще прибавить в весе, чтобы больше походить на лакомый кусочек.
Кроме того он спрашивал себя, что случилось с Фрампом и Соксом, которых он видел на пляже, когда матросы тащили его на борт. Сколько это длилось бы, пока не появился капитан, чтобы оттащить своего пленника на палубу и заставить его идти по доске на в полной надежде высунутый огненный язык дракона?
Металл ударился об металл, когда дверь его клетки распахнулась. Капитан пиратов вошел и прищурил глаза. — Мои люди говорят, что ты отказываешься, есть, — сердился капитан Краббе.
— Знаешь, что мы делаем с пленниками, которые не повинуются?
Он подошел к столу, который был прикручен к полу, чтобы он не упал, если лодку качало. Со своего места у стены, к которой он был прикован цепями, Оливер видел, как капитан достал скрученный бархат, расшнуровал его и разложил. Из пришитых карманов торчали блестящие инструменты для пыток.
Разумеется никакие не кинжалы, тиски для пальцев или ножи.
Годом ранее с головы Морин упала диадема, когда она ехала верхом через луг единорога. Хотя корону и нашли потом, но она была настолько помятая, что ее пришлось ремонтироваться. Королева Морин приказала позвать специалиста для ремонта корон, и мужчина, который пришел в замок, к всеобщему удивлению, попросил королеву сесть на трон и широко открыть рот.
Очевидно, есть короны, которые носят на головах... и также очевидно есть короны, которые носят на зубах, если у них серьезные проблемы с ними.
В бархатной сумке капитана Крабба находились зонды, щипцы и зеркала.
— Вы... Вы — зубной врач? — спросил Оливер.
Сначала капитан округлил глаза от неожиданности. Однако, так же быстро он снова взял себя в руки.
— Нет, я — страшный пират, а ты, мой мальчик, аппетитный кусочек.
— Может быть, — сказал Оливер. — Но вы — также зубной врач.
Капитан Краббе сопел и нагнулся к Оливеру, чтобы закрыть ему рот рукой. — Но ты, же никому не расскажешь об этом, или? Я могу потерять репутацию на всех мировых океанах!
— Все зависит от того, дадите ли вы мне уйти, — произнес Оливер.
— Я не могу, — сказал капитан, качая головой. — Если я не скормлю тебя Пиро, я также, вероятно, закончу как его трапеза.
Оливер подумал над этим.
— А если бы я сказал вам, — заманивал он его. — Что есть возможность обойти мыс приливов и отливов... И, кроме того, обеспечить для вас лучших пациентов для лечения зубов, которые когда-либо могли у вас быть?
Глава 17
Оливер
Уже целый день я жду, что Делайла вернется ко мне после школы. Я хочу еще больше рассказать ей о сказке, которую нашел у Раскуллио. И я хочу знать, верит ли она, что этот план сработает лучше, так как я не хотел бы быть нарисованным человечком в ее мире.
Мне нужен ее совет, что я должен написать в книге и на какой странице, в конце концов, она очевидно более опытная читательница. И тогда нам нужно будет составить план, что мы будем делать, в случае, нет, когда я отсюда выберусь.
Кому я вообще пытаюсь что-то доказать?
Все что я хочу, это просто проводить больше времени с Делайлой.
Я верю, если жить в мире с определенными границами, как со мной было до сих пор, если знаком с каждым и видел все, что мог бы увидеть, тогда теряешь надежду, что случится что-то удивительное. Все же наши действия и общение с другими всегда является только копией той же самой последовательности.
Но с Делайлой все новое и захватывающее. Кто бы мог подумать, что есть что-то вроде пневматического краско-распылителя, чтобы сушить мокрые волосы, чтобы кончики не замерзли, если выезжают верхом морозным утром?
Кто бы мог подумать, что существуют устройства, у которых только одна страница, которая заполнена, однако, если нажать на кнопку, снова и снова появляется новый текст? Каждый вопрос, который я задаю Делайле, он отвечает встречным вопросом: существуют ли еще книги как его и все ли персонажи продолжают существовать, если книгу не читают.
К таким вопросам я должен подходить осторожно, так как могу судить только по собственному опыту. Когда мне впервые стало понятно, что я заточен в истории, вместо того, чтобы жить своей собственной жизнью?
Трудно ответить на этот вопрос, так как мне всегда шестнадцать в этой истории и навсегда таким останусь. И тогда есть еще вопросы, которые она задает шепотом, когда вокруг становится темно и вокруг все тихо. Кем бы ты хотел быть, если бы ты мог выбирать? Куда бы ты пошел?
У меня не всегда есть ответ. Но только факт, что Делайла спрашивает меня, уже чудо для меня. Никто прежде не считал возможным, что я смог стать кем-то другим чем то, что я представляю собой в книге.
Никто из читателей не предполагал, что в моей голове могли бы возникать другие мысли кроме тех, которые написал автор.