Моё тело — тюрьма
Шрифт:
К вечеру третьего дня, в четверг, в «Старую Рось» приехал младший брат Вольдемара — Иннокентий. У него были какие-то дела, которые задержали и не позволили приехать со всеми. Кира вместе с Вольдемаром и несколькими ребятами, с которыми успела подружиться, встречала Иннокентия, которому, со слов брата, нравилось, когда его звали «Кеша», на вокзале.
Это не было чем-то вроде «любви с первого взгляда», в такие глупости Кира совершенно не
«Добиваться» парня не было её методом, и, в отличие от остальных девчонок, она не висла и ничего не предлагала Кеше. Даже не дотрагивалась никогда. Спустя несколько дней тот сам стал часто искать её компании. Позвал играть с ними в волейбол. Они ходили толпой на дискотеки, где Киру практически уговаривали «показать класс». Болтали втроём с Вольдемаром, и братья Ордынские наперебой рассказывали различные истории. Иногда Кира, пользуясь старым маминым способом, смотрела на Кешу издалека и отводила взгляд, когда тот замечал её.
Для Киры это была забава. Отвлечение от проблем и воспоминаний о Владе. А ещё — самую малость — проверка в манипуляции маной. Ведь одно дело вызвать дождь или там автобус, пришедший когда тебе нужно: всё это может быть чередой случайностей, — а другое — вызвать влюблённость у конкретного человека. Тем более — популярного мальчика, на которого активно наседали трое довольно симпатичных и раскованных девчонок. С одной из них — Таней — как раз из тех, кто изначально кривился на Киру, вроде бы даже у Кеши что-то складывалось.
Грим сказал, что объяснить, как именно работает мана, очень сложно для понимания, и хотя «низшими существами» не прозвучали, но явственно подразумевались. В итоге Грим закруглился на том, что надо просто тренироваться, пробовать, и тогда понимание придёт само, да и не нужно знать устройство телевизора, холодильника или утюга, чтобы ими пользоваться. И Кира тренировалась: собирать и ощущать наполнение, испускать и формировать направленные изменения, вплетать в незримые нити, которые всех окружают. Почувствовать эти нити. Понять закономерности, как это всё работает. Как взаимосвязано.
Правда, мана была столь эфемерна, что понять, получается ли вообще что-то, не выходило до достижения результата. Причём одновременно и сомневаться нельзя, и надеяться на результат — тоже. Грим только сказал, что «ну вот так», когда Кира попыталась уточнить, что это вообще значит.
Впрочем, Кира нашла ещё одно применение маны: она начала рисовать кроме обычных и «психологические портреты» — попросту отпуская себя и глядя в человека, а потом по тому, что выходило, могла рассказать о потаённых желаниях или проблемах, чертах характера и увлечениях. Так пригодились пастельные карандашики, которыми
И всё же было несколько неожиданно, когда «приз» в этой игре «Завоюй парня» вдруг сам нашёл её в последний день перед отъездом.
Все веселились в актовом зале, танцевали и пили вино, а Кире немного взгрустнулось, и она решила лечь спать раньше. Утром, сразу после раннего завтрака, их должен ждать автобус, чтобы ехать домой. Кира решила не заезжать в общежитие, а сразу с автовокзала ехать к родителям. Учёба у них начиналась с десятого сентября, после всяких отработок у первокурсников. Так что так или иначе каникулы продолжались.
Она сняла линзы, умылась и переоделась в пижаму, которую ей подарила перед поездкой мама: бриджи и «распашонку» из нежно-голубого флиса, на груди была аппликация с белым котёнком из чего-то под шерсть. Кире пижама понравилась, в ней было приятно и тепло спать и прилично пройти в тот же блок или вот так по корпусу, где женский туалет был в конце коридора.
Она дочитывала последние главы книги, которую дала ей соседка.
— Привет… Не спишь? — темноволосая голова заглянула в её комнату. По голосу она узнала Кешу.
— Заходи. Нет, — Кира отложила «Статского советника» Акунина.
— Ты решила не праздновать со всеми? — спросил Кеша, усаживаясь на край её кровати.
— Я же не пью, а народ решил «набухаться». Раньше могли пожаловаться, а то и выгнать с курорта, а сегодня — последний день. Мне интересней дочитать про Эраста Фандорина. Книга не моя, — спокойно ответила Кира.
— Дочитаешь и ляжешь спать?
— Да. Зато завтра буду ехидно гнобить алкоголиков и тунеядцев с помятыми и опухшими лицами, — хмыкнула Кира.
— Я посижу с тобой, подожду, пока ты дочитаешь, — сказал Кеша.
— Мне не очень удобно. Я буду читать, а ты — сидеть и смотреть, как я читаю? Можешь посмотреть мои рисунки. Они в той чёрной папке, — кивнула Кира в сторону своего альбома, для которого они даже нашли магазин канцтоваров, чтобы купить новую пачку бумаги.
Кеша послушно взял папку, а Кира пробежалась по последним пятидесяти страницам детективного романа и удовлетворённо захлопнула том, запоминая автора, чтобы при случае найти что-то в библиотеке или взять у кого-то. Соседка привезла с собой пять книг Акунина, но заинтересовалась ими только Кира.
— У тебя разве плохое зрение? — спросил её Кеша. — Ты, когда читала, очень близко подносила книгу к себе. У Володи тоже плохое, он так же делает. Я раньше не замечал, что ты плохо видишь.
— Я ношу линзы, — ответила Кира. — Просто сняла их перед сном.
— Знаешь, всё-таки необычно… По тебе непонятно, что ты плохо видишь, — задумчиво протянул Кеша. — Люди, которые плохо видят, вечно щурятся, оттягивают веки, вытягивают шеи, чтобы лучше рассмотреть что-то. А ты… Твои глаза такие живые. Мне казалось и кажется сейчас, что ты прекрасно меня видишь. Но ведь это не так?