Мое темное счастье
Шрифт:
Хранитель не возражал, провел еще один обряд. Даринель появилась бледная, встревоженная. И хоть Рокот и попытался загородить от нее Арана, увидела его сразу.
Даринель, шатаясь, подошла к статуе Арана, обняла ее и даже не заплакала. Никто не посмел ей мешать. Силадерь вообще трясло, и Сирин крепко ее обнимал, все больше и больше хмурясь.
— Я перестала его слышать, — прошептала Даринель. — Что произошло?
— Это моя вина, Даринель, — сказал Лир.
— Даже так? — спросила бледная Эридейле, входя в пещеру и
— Живой! — вдруг воскликнула Даринель. — Думала, меня здесь удержал малыш. Но раз Аран не переступил грань, есть шанс его спасти!
Она обернулась к нам, и Лир коротко рассказал о случившемся. Он не скрывал того, что сделал. И я боялась даже представить, что сейчас творится в его душе.
— Ари…
Оборвала связь, не готовая к разговору.
— Почему я перестал тебя слышать, Ари? — забеспокоился Рокот.
— Она поставила ментальный щит, который не пробить, — устало ответил Лир.
Он быстро сократил расстояние между нами.
— Ты ждешь, Ари, когда стану оправдываться? Аран — мой лучший друг! И разве я вправе решать за него? Слишком уважаю его поступки, слишком он мне дорог.
— И ты его предал, — резанула я, не отводя взгляда.
— Ари, разве я отрицаю свою вину? Мне ведь тоже пришлось выбирать…
Пощечина получилась громкой, на этот звук обернулись все. След пальцев остался на щеке Лира. Боль опалила меня моментально, скрутила и заставила задыхаться. Запрет Аранатариэль на физическое воздействие действовал во всей красе.
Лир стоял и смотрел на меня. Не пытался приблизиться и унять мою боль. Или снять ментальную защиту. Он просто стоял и смотрел своими потемневшими, безумно красивыми глазами. Я не знала, любила ли я его в тот миг или ненавидела. Сделать бы к нему шаг, простить… Но сердце разрывается на части, и меня накрывает новой волной боли. Никто не может ранить сильнее, чем тот, кто так дорог.
— Ариадна, — осторожно позвал Тир, но закончить не успел.
Вода в озере пошла кругами, и на поверхность вынырнул Глин.
— Ари, Лир, что тут…
Договорить он не смог, увидел статую Арана и обомлел. Рывками подплыл, выполз на берег.
— А я пришел в дом — никого нет. Леший и водяной сказали, что телепортировались. Я переместился следом.
— Пророчество для отца Арана готово? — спокойно спросила я.
Глин уставился на меня, моргнул.
— К тебе вернулся голос. И Аран замер статуей. И твой темный маг сходит с ума. Дай догадаюсь… Последствия древнего обряда оказались не такими, как мы ожидали?
Никто не ответил. Глин вздохнул, покосился на Арана.
— Я чувствую в нем дуновение жизни. Будем спасать.
Снова поймал мой взгляд.
— Пророчество готово. Морская ведьма призывала очень много духов, оно далось нелегко. И эти… гады сказали только одно: искать Эрангитиля нужно у орков.
— У кого? — удивилась Эридейле. — Что там понадобилось моему отцу?
Глин неопределенно пожал плечами, снова посмотрел на Арана. Я не выдержала, села рядом с братишкой, опустила ноги в воду, превратив их в хвост, и разревелась снова, уткнувшись в его плечо.
— Почему она обнимает меня, а не тебя? — спокойно спросил Глин у Лира.
— Я читал заклинание, из-за которого Аран превратился в камень, — ответил Лир.
В пещере снова воцарилась тишина.
— Лир, я не виню тебя, — тихо сказала Даринель.
— И мы с Силадерь тоже, — отозвалась Эридейле. — Тир подтвердит, он читает мои мысли и ощущает эмоции.
— А мне отчаянно хочется тебя ударить, Лир. Ты причиняешь Ари слишком много боли, — прошипел Глин. — Она еще от того первого раза не отошла, когда ты повел себя как полный… А теперь ей опять плохо. И снова виной этому ты.
Мой темный маг не ответил. Глин обнял меня сильнее.
— Иначе к Ариадне не вернулся бы голос. Аран сам сделал выбор. И он верил в нас. Что спасем. Что не бросим. Что…
Даринель и сестры Арана расплакались.
— Я хочу домой, Глин. Пожалуйста, — попросила очень тихо. — Не могу здесь оставаться.
— Конечно, сестричка. Мама и папа будут рады тебя видеть.
Я кивнула и, ни с кем не прощаясь, нырнула в озеро. А дальше Глин переместил нас к Серебряному городу.
Мы прошли через купол, проплыли по знакомым улицам. Русалы приветствовали нас, но я не откликалась. Слезы высохли, но в горле стоял ком. Я словно заледенела внутри.
— Плывем во дворец или хочешь к себе? — тихо спросил Глин, улавливая мое настроение.
— К себе.
Мы доплыли до моего дома, остановились.
— Я хочу побыть одна, Глин. Спасибо тебе.
Ему хотелось остаться, точно знаю, но, видимо, пряталось в моем взгляде что-то такое, не оставлявшее ему выбора.
Как во сне я открывала калитку, превращалась в человека, поднималась по лестнице. Усталая и опустошенная, снова расплакалась, а потом провалилась в беспокойный сон.
Открыла глаза уже на закате и увидела, что вокруг меня находятся родные. Лимфил, про которого я чуть не забыла, мурлыкал под боком, делясь теплом. Меня обняли, заставили привести себя в порядок и поесть. В вазу поставили свежие розы, срезанные в саду.
Я уткнулась в плечо дяди, принимая его поддержку.
— Возле озера тебя все еще ждут, — тихо напомнил Глин.
— Как ты? — спросила Алона.
— Плохо.
Мы так и сидели. Я, Агрий, Алона и Глин. Почти не разговаривали. Но я чувствовала их тепло и поддержку.
К обеду появились друзья, прознавшие про мою беду. В душу лезть не стали, лишь посочувствовали и попытались приободрить. Я поплавала в озере, порасспрашивала о новостях и уснула прямо на поляне на берегу, где меня утром и нашел Глин.