Могильщик. Не люди
Шрифт:
– Ты долго продержался. Но дальше, поверь мне, тебе будет только хуже. Пока что у тебя кружиться голова, ты чувствуешь сильную тошноту, настроение меняется каждые четверть часа, но больше всего тебя донимают приступы необъяснимого ужаса перед всем. Но ты ещё не начал грызть костяшки пальцев, так что, пожалуй, пару месяцев у тебя ещё есть.
– Я излечился… - пробормотал молодой жрец, но даже Грест не поверил ему. – Я выбросил свои перчатки в выгребную яму, я молился. Проклятье больше не властно надо мной.
– Брехня. Ты протянул долго, дольше, чем многие, но тебя ждёт такой же конец, как и других идиотов, которые пытались выбросить свои перчатки. Ты начнёшь грызть свои ладони, до крови, до самого мяса, а потом тебя обуяет безумие, и ты бросишься в ближайший
– Что-то я не понимаю, откуда у тебя, друг Велион, такие познания… - начал было говорить Венле, останавливаясь, но длинный кривой клинок, вонзившийся ему под кадык, заставил его замолчать навсегда.
Жрец выпучил глаза, непонимающе глядя на антиквара, его руки вцепились в горло, пытаясь зажать рану. Велион же будто сбросил маску. Его лицо, раньше спокойное, даже умиротворённое, исказилось, выдавая настоящие чувства – ненависть и злобу.
Грест, на несколько секунд замерший от неожиданности, охнул и отскочил назад, но взбесившийся Велион был занят Кайвеном. Он сбил молодого жреца с ног и пнул его в солнечное сплетение.
– Мразь, - прошипел торговец антиквариатом. – Гнида мелкая.
Нет. Не торговец. Могильщик. Грест понял это так же отчётливо, как и то, что он будет следующим. Но тело, скованное страхом, практически не слушалось его. Воришка пятился назад, пока не наткнулся на корень, торчащий из-под земли, и не упал. Заворожённо он смотрел, как могильщик нависает над Кайвеном, раскручивая в руках моток верёвки.
– Хрен с ним, это жрец, - говорил Велион, и его голос больше напоминал шипение змеи, - ему запудрили мозги. Но ты. Ты! Ты же могильщик. Бым им, по крайней мере. Возможно, встреть я тебя с год назад, мы вместе пошли бы грабить мёртвый город. И, случись что с тобой, я бы вытащил тебя, не смотря ни на что. Рисковал бы жизнью ради тебя. Возможно даже перерезал кому-нибудь глотку. Но ты, очевидно, бросил бы меня, как бросил всех наших братьев.
Могильщик замолчал на то время, пока перекидывал верёвку с готовым скользким узлом через ближайшее деревце.
– Пощади… - простонал Кайвен, пытаясь уползти, но Велион ещё раз жестоко пнул его в колено. – Я… меня… меня уговорили… я не хотел…
Могильщик сел рядом со жрецом на корточки и, вцепившись в волосы, оторвал его голову от земли.
– Да мне плевать, что ты хотел. Я вспоминаю одного парня, его звали Жёлтый. Он подцепил на могильнике какую-то хрень, и его кожа пожелтела, как желтеет после синяков. Безобидный парень, никто его не трогал. Как-то раз он неправильно снял проклятье с монет, лежащих на дне глиняного горшка, и горшок лопнул. Большой осколок попал Жёлтому в бедро, и он едва не истёк кровью. Я вытащил его из могильника и отнёс с деревню, чтобы он смог прийти в себя. Но после того как в эту же деревню забрёл один из жрецов Красного Лекаря, Жёлтого убили. Жрец увидел неестественный цвет кожи моего друга, обличил в нём могильщика и обвинил парня в том, что он бродит по кладбищам и насилует трупы, чтобы проклясть живых, чего он, конечно же, не делал. Но кому какое дело до правды? Толпа крестьян разорвала Жёлтого на части. Мы пытались сбежать, но он ещё был слишком слаб из-за раны, а я едва ноги унёс. Но убежал я недалеко. Я хорошо знал те места, и спрятался неподалёку от деревни. Через два дня я выследил этого жреца и убил, вскрыв глотку, как и твоему другу. Но то был жрец, он заблуждался, ему заморочили голову лжецы вроде вот этого Венле. А ты… ты – ёбаный предатель. Я больше всего на свете ненавижу предателей. Я могу простить заблуждающегося и подарить ему смерть от клинка. Но ты… нет, парень, ты не заслужил нормальной смерти.
Велион накинул петлю на шею завывающему от страха жрецу. Почувствовал верёвку, Кайвен начал вяло брыкался, его лицо приобрело неестественный салатовый оттенок. Но через пару секунд, когда петля затянулась, его кожа начала багроветь.
Могильщик отвернулся от жреца только в момент, когда его тело перестало дёргаться. И, конечно же, сразу увидел
– Я думал, ты сбежал, - ледяным голосом произнёс он, делая шаг в сторону бывшего воришки.
– Я… я…
Взгляд убийцы внимательно изучил Греста с ног до головы. Вопрос уже был не в цене жизни воришки, за неё сам Грест и не дал бы ломаную осьмушку гроша, а в том, стоит ли вообще марать руки. Думал Велион недолго. Он поднял с земли свой рюкзак, отброшенный за секунду до того, как вонзил нож в горло жреца, и повернул на юг.
– Стань батраком, Грест. Это честная работа, за которую тебя никто не захочет убить.
Глава двадцать первая. Толика тепла
На шестой день пути Велиону начало казаться, будто он идёт по землям, куда никогда не ступала нога человека.
С головного тракта, шедшего параллельно с Крейной, он свернул на третий день, опасаясь тварей, которые могли обитать в реке или на её берегах. Может, они и выдумка, но могильщику хватило одной ночи, проведённой неподалёку от берега реки. Ночи, наполненной жуткими шёпотами, криками зверей – иногда узнаваемыми, иногда нет – и завыванием ветра, поднимающимся от фосфоресцирующих речных волн.
Велион провёл половину ночи, прижимаясь к костру и до боли в глазах вглядываясь в ночную тьму. Услышь он приближение существа, которое было бы хоть немногим крупнее лисицы, бросился бы наутёк, не разбирая дороги. Пару раз могильщик видел отблески маленьких глаз, висящих буквально в паре дюймов над землёй. Но животные, кем бы они ни были, не рискнули приближаться к костру. На рассвете Велион увидел там следы кошачьих лап, причём, одна кошка имела два противостоящих когтя.
Тракт неплохо сохранился, и могильщику было жаль сворачивать с этой дороги – за первые три дня он прошёл добрых сорок пять миль из предстоящих семидесяти двух. Притоки Крейны тоже не вызывали проблем – монументальные мосты, казалось, должны простоять ещё сотни лет. За завтраком он решил свернуть с тракта после обеденного привала, вычислив по карте другую дорогу. Но прямо посреди завтрака ему пришлось сворачивать стоянку – с Крейны поднялся жёлтый зловонный туман. Испарения воняли дохлятиной и гниющей травой. Велион повернулся спиной к реке и как можно скорее пошёл прочь, жуя на ходу, но туман становился всё гуще.
Через четверть часа могильщика вывернуло. Второй приступ рвоты скрутил его почти сразу после первого и оказался куда сильнее – Велион упал на четвереньки, пока у него выворачивало желудок. Сердце яростно колотилось в груди, будто он пробежал пару миль, почти сразу у него закружилась голова. Справившись с тошнотой, могильщик с трудом поднялся на ноги и побрёл сквозь жёлтую толщу речных испарений, надеясь, что не потерял направление. В глазах время от времени темнело, да и сквозь туман было сложно что-то разглядеть, но, в конце концов, Велион добрёл до полосы тощих деревьев, которые по его прикидкам располагались в миле от тракта. Вцепившись в одну из искорёженных, практически чёрных, сосен, могильщик закрыл глаза и принялся ждать. Стоило ему открыть глаза, как приступы тошноты и головокружения становились сильней.
Так Велион простоял почти два часа, хотя туман к тому времени уже давно пропал. Когда могильщику, наконец, стало легче, он поковылял в выбранном направлении. К Крейне возвращаться он больше не собирался.
Найденная им на карте дорога оказалась обычным просёлком, который за долгие годы размыло дождём и затянуло травой. Местами дорога и вовсе исчезала, будто её и не было никогда, но направление движения всё равно угадывалось без труда.
В тот вечер Велион набрёл на разрушенный замок, угрюмо нависший над обступившим его со всех сторон резким лесом. Могучие стены крепости зияли провалами, да и от внутренних построек не остались лишь груды камней. Помня ту ночёвку в компании Крагом и Кронле, могильщик решил в замок не соваться и разбить лагерь подальше. Вряд ли здесь много путников, пригодных в пищу твари, подобной топу выползню, но из-за неприятных воспоминаний спокойно провести ночь в этом месте всё равно не получилось бы.