Могу я тебе кое что рассказать?

Смит Холли Джун

— Ты мог умереть, — говорит она, ударяя кулаком по моей руке. — Обещай, что на этот раз ты будешь ехать медленнее.

— Тогда я и пытался двигаться медленнее! — мы поднимаемся рука об руку на вершину трассы, которая ведет обратно в деревню, и она снова показывает мне, как сидеть. Мы отталкиваемся, и, клянусь, я стараюсь ехать помедленнее, но эти ледянки очень скользкие или что-то такое.

— Повернись ко мне, — кричит она.

— Я пытаюсь! Ты слишком далеко, — я сильно наклоняюсь и начинаю двигаться в ее направлении, но перестарался, и следующее, что я

помню — я врезался в нее. Мы падаем, немного перекатываемся вместе, пока не теряем хватку и с глухим стуком не приземляемся в нескольких ярдах друг от друга.

Мои ребра болят, но я поднимаюсь на колени и подползаю к ней:

— Черт, прости, ты в порядке?

— В следующий раз мы будем ждать такси, — смеется она, выплевывая снег, набитый в рот, затем переворачивается на спину, чтобы еще раз смахнуть его с лица.

— Ты не ушиблась?

— Я в порядке. Ты держал свою ледянку? — ее все еще у нее в руке, и я забираю ее у нее и втыкаю в снег. Оглядываясь в поисках своей, я замечаю, что она не слишком далеко, но это может и подождать.

Я подползаю и упираюсь кулаками по обе стороны от ее головы, мои колени у ее бедер. Мой идеальный снежный ангел.

— Так, что насчет того, что ты сказал ранее, — говорит она, глядя на меня снизу вверх и лунный свет отражается в ее глазах.

— О чем ты?

— О том, как ты сказал, что влюбляешься в меня, — она поджимает губы.

— О, об этом, — я улыбаюсь и подтягиваю ее за перед куртки, чтобы просунуть руку под нее. — Есть ли шанс, что я смогу стереть это из твоего мозга, и ты сможешь притвориться по-настоящему счастливой и удивленной, когда я повторю это снова?

— Не думаю, что смогу это сделать. Если только ты не это имел в виду?

— О нет, я определенно имел в виду именно это. Это просто… дико, верно? Мы только что встретились, а я чувствую все то, чего никогда раньше не испытывал. Я лежу в снегу на полпути к вершине горы и чертовски сильно влюбляюсь в тебя, Ханна. Я не знаю, как это объяснить, может быть, это рождественское волшебство или что-то в этом роде, но я чувствую, что ты правда видишь меня.

— Я правда вижу тебя, — она улыбается своей прекрасной улыбкой, стягивая перчатки, чтобы обхватить ладонями обе стороны моего лица. — Я тоже влюбляюсь, Кэмерон, — она выгибается, чтобы поцеловать кончик моего носа. — Но я почти уверена, что влюблялась с того момента, как впервые услышала твой голос.

— Я знаю, детка.

— Из-за директа?

— Из-за директа, — смеюсь я, перекатываясь на спину и притягивая ее к себе.

Она вздыхает, холодное дыхание задерживается между нами.

— Лучшая глупая ошибка, которую я когда-либо совершала.

— Кстати, они были чертовски горячими. Не знаю, говорил ли я тебе, как сильно они меня возбудили, когда я их прочитал, — ее щеки слегка порозовели. Моя прекрасная, застенчивая, гениальная женщина. — Не смущайся. Мне нужно, чтобы ты отправляла побольше подобных сообщений, как только мы вернемся домой.

Мак’и’Наслаждение

В баре

Ты…

хм… ты хочешь остаться на ночь? Я мог бы заказать что-нибудь поесть, мы могли бы посмотреть фильм или еще что-нибудь.

Второй раунд? Блядь. Я так рад, что набрался смелости заговорить с тобой.

Конечно, я нервничал. Ты себя видела? Я видел, как ты отказала по меньшей мере пяти парням, прежде чем я открыл свой глупый рот, чтобы спросить о твоей татуировке. Которая, кстати, прекрасна.

Ты прекрасна.

Да.

Глава 33

Ханна

Пять месяцев спустя

Лондон изнывает от жары поздней весной. Обычно я общаюсь с Кэмероном по видеосвязи, лежа в теплой постели, но гостиная с ее широкими окнами — прямо сейчас самое классное место для времяпрепровождения.

Мы нашли удобный распорядок дня — я в Лондоне, а он в Лос-Анджелесе. Хотя у нас пока не было возможности встретиться лично, мы не провели ни дня без разговоров, даже если он длился всего несколько минут.

Чаще всего он звонит, когда я прихожу домой с работы, если у него есть возможность отдохнуть от съемок, или мы первым делом разговариваем моим утром, прежде чем он ляжет спать. Выходные — мое любимое время. Меньше необходимости вставать, у него больше времени шептать мне пошлости по телефону, инструктировать меня о том, как именно он хочет, чтобы я прикасалась к себе.

Обычно я не нервничаю, разговаривая с ним, но сегодня — необычный день, и это не будет одним из наших обычных разговоров.

Я смотрю, как часы на стене показывают десять часов, затем мой телефон звонит, и я отвечаю после первого же гудка.

Этот мой мужчина всегда такой пунктуальный.

— Привет, детка, — улыбается он мне, когда звонок переходит на приличное качество и его лицо становится в фокусе. — У меня для тебя хорошие новости.

Его волосы только что вымыты перед уходом на работу, их завитки обретают естественную форму, падая ему на лоб. Мое лицо болит от улыбки, когда я смотрю на него.

— У меня тоже есть новости, — говорю я, прикусывая кончик большого пальца.

— Хорошо, ты начинай.

Ох, определенно нет. Мои новости напряженные, они требуют обсуждения. Я уже на полпути к приступу паники. Что, если он плохо отреагирует? Что, если это не то, чего он хочет? Что, если это конец нашей пары? Мы ведь едва начали.

— Нет, сначала ты, — настаиваю я.

Он делает глубокий вдох, затем делает паузу, прежде чем выпалить в спешке:

— Я только что узнал, что получил работу в новой постановке, съемки которой проходят в Лондоне. Пока визы выдаются быстро, я могу оказаться там уже в следующем месяце.