Мои дорогие мужчины (Наперекор волне)
Шрифт:
А Этан ему, в общем, нравится. Длинный, жилистый, не терпит, чтобы ему перечили, зато не читает нотаций и ни разу даже не треснул его, когда Сет делал что-то не так. И Этан – настоящий моряк. Сильный, загорелый, с выгоревшими на солнце волосами, в выражениях не стесняется… Да, определенно. Этан ему нравится.
Против Филипа он тоже ничего не имеет. Этот обычно вычищен и наглажен. У парня не меньше шести миллионов галстуков, хотя лично он, Сет, понятия не имеет, зачем нужен даже один. Но у Филипа в Балтиморе какая-то шикарная работа в шикарном офисе. Реклама.
Отличный способ выманивать у людей деньги! А теперь вот явился этот Кэмерон. Говорили, что он отправился за славой и шикарной жизнью. Любит опасность и риск. Странно, он совсем не кажется крутым и даже не похож на собственные фотографии в журналах.
Тут Кэм повернул голову, и его глаза встретились с глазами Сета, который совсем забыл, что он «спит». Кэм смотрел не мигая, в упор, пока у Сета поджилки не затряслись. Чтобы отделаться от этого пронзительного взгляда, Сет просто закрыл глаза и представил, что он снова в доме у залива, бросает палки Глупышу, неуклюжему щенку Рэя.
Понимая, что мальчик не спит, Кэм все равно продолжал изучать его. Красивый мальчишка. Светлые рыжеватые волосы, и обещает быть высоким. Подбородок упрямый, а рот довольно угрюмый. Сейчас, притворяясь спящим, парень умудряется выглядеть безобидным, как щенок, и почти таким же очаровательным.
Но глаза… Кэм успел заметить в них напряжение, осторожность дикого зверька. Это выражение было ему хорошо знакомо: в детстве он часто видел его, когда смотрелся в зеркало. Цвет глаз он не разобрал, но точно – темные. Синие или карие.
– Может, следует убрать парня отсюда? Этан оглянулся.
– Пусть сидит. Все равно не с кем его оставить, а без присмотра он натворит дел.
Кэм пожал плечами, отвернулся и забыл о мальчишке.
– Я хочу поговорить с Гарсией. Уже должны быть готовы результаты анализов и всяких там исследований. Отец водит машину, как профи, так что, если у него был сердечный приступ или… – Кэм умолк: слишком тяжело было обо всем этом думать. – Мы должны знать! Бесполезно просто стоять здесь.
– Если тебе необходимо что-то делать, иди и делай, – сказал Этан, и в его тихом голосе послышался едва сдерживаемый гнев. – А по-моему, важно быть рядом с ним. – Он уставился на брата: – Именно это всегда было важно!
– Не всем нравится всю жизнь ловить устриц или проверять крабовые ловушки, – огрызнулся Кэм. – Они дали нам жизнь и считали, что мы должны воспользоваться ею, как захотим.
– Ну ты-то, положим, всегда делал, что хотел.
– Мы все это делали, – вмешался Филип. – Но если в последние месяцы с отцом что-то происходило, ты, Этан, должен был сказать нам.
– Откуда я мог знать, черт побери?! На самом деле он подозревал что-то неладное, просто не смог разобраться в этом и решил не обращать внимания. Теперь, слушая пыхтение аппарата, поддерживающего дыхание отца, Этан мучился угрызениями совести.
– Ты же был рядом, – заметил Кэм.
– Да, я был. А ты не был… много лет.
– Хочешь сказать, что, если бы я остался в Сент-Крисе, он не врезался бы в тот чертов столб? Господи! – Кэм устало пригладил волосы. – Очень умно.
– Если бы ты или вы оба были рядом, он просто не взваливал бы на себя так много! Каждый раз, когда я заходил к нему, он или торчал на этой проклятой лестнице, или катил тележку, или красил свою лодку. А ведь он все еще работал три дня в неделю в колледже, читал лекции, вел семинары, проверял экзаменационные работы. Ему было почти семьдесят!
– Только шестьдесят семь. – Филипу показалось, что его сердце ледяная клешня обхватила. – И он всегда был здоров как бык.
– Нет, в последнее время нет. Он худел и выглядел очень усталым, изможденным. Ты не мог это не видеть.
– Ладно, ладно. – Филип поскреб небритое! лицо. – Я давно предлагал ему сбавить темп. Очевидно, ему было слишком тяжело управляться с ребенком, но отговорить его было невозможно.
– Всегда вы ссоритесь… – раздался вдруг негромкий голос, и все трое резко обернулись.
– Папа! – Этан вздрогнул и наклонился первым.
– Я позову врача.
– Нет. Останься, – пробормотал Рэй, прежде чем Филип успел выбежать из палаты.
Это возвращение – даже на минуту – стоило ему невероятных усилий. И он понимал, что времени у него очень мало. Душа и тело уже казались отделенными друг от друга, хотя он чувствовал теплые руки на своих руках, слышал голоса сыновей, различал в них страх и гнев.
Он устал. О Господи, как же он устал! И как же ему необходима Стелла. Но он не мог уйти, не исполнив последний долг.
– Послушайте меня.
Каждое веко, казалось, весило несколько фунтов, но Рэй заставил себя открыть глаза, постарался сфокусировать зрение. Его сыновья, три чудесных дара судьбы… Он сделал для них все, что было в его силах, постарался воспитать их настоящими мужчинами. Теперь они нужны ему, чтобы помочь еще одному ребенку. Необходимо, чтобы они и без него остались командой.
– Мальчик… – Даже слова казались тяжелыми, Рэй с трудом выталкивал их из себя. – Этот мальчик – мой. Теперь ваш. Сохраните его, чего бы это ни стоило. Позаботьтесь о нем. – Большие ладони, когда-то такие сильные, отчаянно пытались сжать руки сыновей. – Дайте слово!
– Мы позаботимся о нем, – в этот момент Кэм пообещал бы достать с неба луну и звезды. – Мы будем заботиться о нем, пока ты снова не встанешь на ноги.
– Этан, – Рэй судорожно вдохнул воздух через респиратор. – Ему понадобится твое терпение, твое сердце. Я знаю, что они у тебя есть, именно поэтому ты такой хороший моряк.
– Не волнуйся о Сете. Мы присмотрим за ним.
– Филип…
– Я здесь, – Филип подошел ближе, низко наклонился к отцу. – Мы все здесь.
– А у тебя очень хорошие мозги. Я уверен: ты придумаешь, как все устроить. Не отдавайте мальчика. Вы – братья. Помните, что вы – братья. Я так горжусь вами! Всеми вами. Вы – Куины. – Рэй с трудом улыбнулся. – А теперь вы должны дать мне уйти.