Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих
Шрифт:
Мне захотелось упасть в обморок. Но я только вжалась в спинку стула. МихАбр сделал вид, что разговор окончен.
– Ты еще здесь? – оторвался он от своих бумаг.
– Это невозможно, – сглотнула я.
– Опять не так: дали ей наконец писать про своих святых – недовольна… – применил свою безотказную наступательную тактику МихАбр.
– Срок нереальный…
– Какой еще срок нужен, ты же про него все знаешь? Не роман ведь, где думать надо! Тут всего делов-то: записать известные вещи! Разговоров больше.
– Так давайте я вам продиктую, а вы запишите… – обозлилась
– Если это шутка, то глупая… Мы хотели твоей книгой серию открывать… Но если отказываешься, я уже заказал про Джуну, про Блаватскую, Нострадамуса…
– Что? Про кого? – с тоской переспросила я и буквально лишилась дара речи.
Опустив голову, представила, как приду домой, позвоню вчерашним знакомым и скажу… Что я им скажу? Они – не писатели и совершенно не в курсе того, «из какого сора растут стихи» и книги, писательская кухня им незнакома; они просто не поймут, почему не использовала шанс написать про преподобного Серафима. Но, ужаснулась я, каково будет святому чудотворцу, которому на протяжении жизни двенадцать раз являлась Сама Пресвятая Богородица, оказаться в одной компании с экстрасенсом Джуной (в ту пору бывшей на гребне своей славы «ясновидящей целительницы»), теософкой Блаватской, астрологом и алхимиком Нострадамусом… Их заблуждения противны христианству. Пророк – провозвестник воли Божией и в этом смысле прозорливца Серафима Саровского можно, наверно, назвать пророком. Но те-то трое от противника Бога «прорицают». «Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» [1] Все смешалось в доме Облонских… Спорить с МихАбром на эту тему бесполезно: это надо с детсадовского возраста разгребать авгиевы конюшни духовных заблуждений советского человека, или, по крайней мере, с октябрят, которые «юных ленинцев отряд».
– Наталья, заснула, что ли? – услышала я.
– Михаил Абрамович, а у вас случайно нет Библии?
– Настольная книга… – усмехнулся он. – Ты думаешь, я совсем тупой?
– Ну почему… Так не думаю, – я замотала головой.
– А как ты думаешь?
– Я? – он застал меня врасплох.
– А если не думаешь, тогда слушай, что тебе умные люди говорят. Пиши, знай… – МихАбр вытянул на свой мощный живот ящик письменного стола и достал Библию карманного размера. – Ты под стол пешком ходила, а я ее уже из Германии привез, читал на досуге.
– А можно посмотреть?
Взяв в руки книгу в дорогом черном кожаном переплете, я стала рассматривать ее, мучительно стараясь припомнить, в каком месте говорится о прорицателях: Исайя? Нет… наверное, Пятикнижие… теплее-теплее… Исход? Левит?
Я листала Библию и молилась: где же, Господи, где? И вдруг книга выскользнула из рук и упала на пол.
– Раззява! – махнул рукой МихАбр. – Давай сюда.
Я наклонилась и осторожно подняла раскрывшуюся книгу. Раскрылась она в нужном месте…
– Вот ответ, вот! – обрадовалась я. – Послушайте! «…Не должен находиться у тебя… прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это» [2] . Второзаконие…
– Ну и что?
– Это как раз про ваших так называемых «пророков» знахарку-Джуну, Предсказамуса…
– Про Нострадамуса не в курсе, а Джуна – ученый экстрасенс, – перебил он.
– Это по-модному «экстрасенс», а раньше их колдунами называли. И соответственно к ним относились. Церковь категорически запрещает к ним обращаться.
– Джуна Брежнева пользовала… Вся наша элита около нее крутится. Многих людей исцеляет.
– Если элите нравится с помощью бесовской силы исцеляться – никто препятствовать не может. Хозяин – барин. Здоровье, она, может, на какое-то время и поправляет, только душе вредит, потому что выводит на контакт с нечистой силой. А там уж – как повезет. Психушка – это еще лучший выход. У меня так один знакомый вляпался, теперь на галоперидоле сидит.
– Это бывает у непризнанных писателей, – съязвил МихАбр.
– Нет, он к Кашпировскому ходил.
– То Кашпировский…
– Дык тоже экстрасенс. Как сказано: имя им легион. Люди в Перестройку к вере потянулись, а по своему духовному невежеству веру с суеверием перепутали. Тут шарлатаны разных мастей и подсуетились, а вы их в «великие пророки» возводите… Церковь запрещает ходить к экстрасенсам, потому что заботится о духовной безопасности людей. Мы же не возмущаемся, если врач больному не позволяет что-то неполезное делать.
МихАбр задумался или сделал вид…
– Знаешь… – так же задумчиво произнес он; это могло предвещать всё что угодно, – тебя иногда интересно послушать, не отрицаю. Но мы для другого собрались, понимаешь? Я тебе книгу писать предлагаю. Про русского святого. Вот там можешь постебаться над экстрасенсами. В пределах разумного, конечно!
– Много чести! Джуна – ученый, не смешно? Ее лженаучная деятельность – просто ухохочешься: сперматозоиды, видите ли, она оживляет и работает над формулой бессмертия. Воскрешать людей собирается в недалеком будущем. Вам не кажется, что тетя сама психбольная? Каким боком вы хотите эту любительницу саморекламы сравнить с преподобным Серафимом, который, смиренно называя себя «убогим», исцелял молитвой тысячи и тысячи людей.
– Вот что! – взревел МихАбр. – Когда ты будешь сидеть на моем месте, а я на твоем, тогда будешь рассуждать, поняла?
Тут меня понесло…
– Помню, вы, Михаил Абрамович, просили меня написать такую книгу, чтобы через нее люди к Богу обратились. А я вам что ответила? Что Библия уже написана, пусть читают. И что если вы миллион книг против Бога напечатаете, из-под такого завала не то что написать, пикнуть невозможно. А теперь к этому миллиону вы хотите еще три книги приложить! Что и требовалось доказать!
– Вон! – заорал МихАбр. – Вон из моего кабинета!
Мне стало даже смешно, эк, бесы встрепенулись: не хотят своих в обиду давать.
– Прощайте! – сказала я, поднявшись со стула.
– Давай-давай! – отмахнулся он и взял телефонную трубку. – Настя, дверь на ключ. Сейчас эта сумасшедшая выйдет… Выдержи ее минут пятнадцать, пусть придет в себя и снова запускай…
Когда я вышла в приемную, секретарша покрутила у виска пальцем и сказала:
– Ты как маленькая! Ему же нельзя волноваться…