Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих
Шрифт:
Молитву «Богородице», которую надлежало произнести сто пятьдесят раз, Тома знала, а Валя и не слышала о ней. Дала я ей свой молитвослов, и мы, ориентируясь по протянутым кое-где тонким веревкам, пошли за нашими проводницами по Канавке. О чем молились мои паломницы не знаю, я умоляла преподобного и Матерь Божию помочь написать книгу…
Потом милые бывалые паломницы сказали нам, что, если приехали издалека и на службе не побывали, обязательно надо окунуться хотя бы в источник матушки Александры, расположенный недалеко от монастыря.
– Ну, нырнуть что ж – можно, за пять
Женщины проводили до протекавшего недалеко от трассы неглубокого прозрачного ручья, на бережках которого уже лежал первый снег, и, пожелав Ангела в дорогу, распрощались с нами.
Пошел четвертый час нашего пребывания в Дивеево, стало темнеть и холодать. И вообще в голову полезли всякие нехорошие мысли: кому нужны эти подвиги? Эти мысли озвучила Тома:
– Безумные бабы, – сказала она и попросила ключи от машины.
Мы остались с Валей одни. Над тем местом, где надо было окунаться, стояла сбитая из досок халабудка с широкими щелями. Валя задала, наверно, правильный вопрос:
– Слушай, может, хватит? Где уже только не были… Я так устала, а еще назад вас везти.
– Не знаю, что тебе ответить… – пожала я плечами. – В источниках исцеляются, это тоже святыня.
– Слава Богу, не болею. В такой воде только воспаление легких подхватить…
Мне еще не приходилось купаться в источниках; предстоящее боевое крещение казалось слишком жестоким. Была бы одна, точно не решилась бы залезть в ледяную воду при минусовой температуре. Но сейчас я чувствовала себя учительницей, которая обязана подавать пример своим неразумным первоклашкам.
– Это надо с верой и молитвой, – поддержала я свой дух. – А болезни у человека не только физические, но и духовные. Страсти называются. Как хочешь… Я окунусь, не зря же полотенце с собой взяла.
– Быстрее только, – сказала Валя и повернулась, чтобы уйти.
Я вступила на шаткие мостки, зашла за загородку, в сгущающейся темноте боязливо стала раздеваться. Какое-то упрямство заставляло меня это делать. Может, и неблагочестиво, но я загадала: если окунусь, то напишу книгу, значит, сам святой Серафим меня благословил. И это придало бодрости. Перекрестившись, я осторожно, держась за поручни, стала спускаться по обледенелым ступеням вниз. Вода была тоже ледяная, сразу стало сводить ноги. Решение должно было быть мгновенным: или уйти, или, не раздумывая, – в воду с головой. Захватило дух и казалось, что всё – конец. Раздались три подряд громовых всплеска воды: свершилось! И пулей наверх.
Я стояла на ледяном деревянном настиле, от тела шел пар, мне было совершенно не холодно. Усталость как рукой сняло. С душой тоже что-то произошло: недавнее раздражение на попутчиц, неуверенность в своих силах, тщательно скрываемое, но все-таки моментами мучившее меня недоверие к столь великим дивеевским чудесам – все это исчезло в один миг.
– Эй! Натусик, ты не утонула? – услышала я совсем близко Валин голос и только тогда стала одеваться. Полотенце не понадобилось, вода на теле сама как-то высохла.
– Выхожу…
– Ну и как? – заглянула она внутрь загородки.
– Прекрасно! – вскрикнула я. – Прекрасно, прекрасно-распрекрасно! Слава Богу!
– Знаешь, ты такая хорошенькая, розовая вся, прям реклама Православию. Пожалуй, тоже купнусь! Не уходи, я одна боюсь, – сказала Валя и стала раздеваться…
К джипу мы подошли обе радостные и, наверно, розовые, даже в темноте Тома не могла не заметить этого.
– Водяной не утянул? – мрачновато спросила она. – Чего лыбитесь?
– Серафим по мешку счастья нам выдал, – ответила Валя, садясь на свое место за рулем. – А тебе только привет передал.
– Злые вы! А ведь это я вас сюда позвала…
– А давай мы ее тоже кунем! – подмигнула мне Валя и завела мотор.
В минуту мы доехали до источника. Валя вышла из машины, открыла заднюю дверцу, схватила томину руку и потянула на себя.
– Да не надо… – сопротивлялась я мощному порыву Вали. – Глянь, Тома совсем расклеилась.
– Вот мы ее и исцелим… Выходи, говорят тебе.
– Нет, так нельзя, – не совсем уверенно говорила я.
– Если нельзя, но очень хочется, значит можно, – не отступала Валя.
Томино сопротивление не было стойким, что-то в ней изменилось. Мы затащили ее в купальню; перед этим она попросила направить включенные фары на купальню, сильно стемнело. Свет через широкие щели действительно проникал за загородку, но удивительно: так светло не могло быть только от фар… Еще какой-то другой свет озарял пространство.
Мы быстро раздели ее и, придерживая с двух сторон за руки, помогли опуститься в святой источник. Прозвучали три всплеска воды, прогремевшие, казалось, на всё затихшее Дивеево. «Мешок счастья» был выдан и Томе.
Когда расселись по своим местам в машине, несколько минут все трое не могли побороть какую-то веселую радость, вспоминая свои страхи перед ледяной водой. Потом Валя сказала:
– А теперь делайте что хотите. Мне надо час поспать.
– Пойду на службу, – обрадовалась я.
– Я с тобой, – поспешила сказать Тома.
– Может, тебе лучше в машине погреться? – засомневалась я. – Просохни, смотри, голова совсем мокрая.
– Я выздоровела, – сама себе не веря, проговорила Тома. – Правда… Нет, правда!
– Вот свечку и поставь, – отозвалась Валя. – Идите уже!
Я вошла в собор, точно попала в рай. Рай – это ведь не «ястие и питие» [6] , а словами невыразимая на душе радость. Тонко звучали молитвенные девичьи голоса хора, пылали многочисленные свечи, пахло ладаном, веяло сладким душистым ароматом оранжерейных цветов, стоявших у раки преподобного.
Тома повела себя загадочно: увидев при входе большой, в рост, портрет-икону старца Серафима Саровского в белом одеянии и большим крестом на груди, вдруг вскрикнула, даже руками всплеснула. Потом быстро побежала к свечной лавке, выбрала самую большую свечу, поставила перед этим портретом и прислонилась чуть сбоку лицом к столпу, на котором он висел. Видела я, как вздрагивали ее плечи, как толкали люди, которые из-за нее не могли подойти приложиться к иконе, но она не реагировала. Я прошла вперед, постояла в очереди к иконе «Умиления», пред которой батюшка Серафим скончался на молитве, приложилась. И час прошел, надо было уже возвращаться к Вале…