Мои кости
Шрифт:
Девушка прервалась.
– Тебе не бывает одиноко? – скучающим голосом спросил Андрей.
– А почему, собственно говоря, ты интересуешься?
– Просто я даже не заметил, как мы перешли на «ты».
Девушка взвесила в голове слова Андрея и покачала головой.
– И то верно.
– Мы будто сблизились, стали людьми без комплексов и ужимок. Говорим все, как есть, ничего не тая. Мне так нравится больше, но вот эти холодные наручники портят все впечатление.
– Скоро тебя от них освободят.
– Так сказали врачи?
– С врачами я не поддерживаю контакт. Меня просто пропускают на посте охраны, осматривают сумочку на наличие запрещенных предметов и открывают железную решетку, ведущую к тебе.
– А таких как я еще много?
– Нет, ты один.
– То есть, во всем здании нет больше наркоманов, которым бы ты читала книжки по ночам, когда не спиться?
– Ты единственный.
– Это большая честь.
Девушка улыбнулась и загнула краешек страницы. Оказывается, у нее были большие красивые глаза. Раньше Андрей не замечал этого из-за скудного освещения, но теперь смог уловить момент и заглянул в самую их глубину. Длинные черные ресницы кокетливо прикрывали глаза, словно занавесы на сцене.
– Возвращаясь к вопросу, - пробормотал Андрей, - тебе бывает одиноко?
Девушка намеренно тянула время, словно в надежде избавиться от необходимости отвечать. Но Андрей буравил ее взглядом и ставил в неловкое положение.
– По утрам, когда птицы еще не проснулись, - медленно проговаривала каждое слово девушка, - мне кажется, что мир замирает. От этой мысли становится холодно, словно в лютую зиму. От этого холода не согревает ни шерстяной свитер, ни горячий чай. Это холод в душе. И тогда я невольно задаюсь вопросом: «а почему я просыпаюсь одна?» В нужную минуту отчаяния, когда кажется, что этот холод проник даже в мозг, рядом нет человека, готового поделиться своим теплом и взять часть этого холода на себя. Это и сеть одиночество. Я коченею в своей постели и медленно превращаюсь в труп. Точно такие же люди лежат на столах в морге. Только там их вскрывают, с целью выявить причину смерти, а я еще жива. Мне в морг рановато.
Андрей вздохнул.
– Мне пора, - встала девушка и взяла подмышку книгу.
– Постой!
Но она уже подошла к двери и три раза постучала. Ей открыли, и девушка выпорхнула из клетки без прутьев и окон.
Неприятный осадок остался от случившегося разговора. Кажется, Андрей зашел дальше, чем следовало. Он разговорил бедную девушку и заставил ее страдать. Это подлый и низкий поступок. В попытках унять свое любопытство, он не заметил, как поранил тонкой иглой нежную кожу этого ангельского создания.
Было уже два часа дня, когда Андрей встал с мятой постели. Хотелось закурить, но сигарет поблизости не было, а идти в магазин не хотелось. Сегодня девушка с книгой посетила его закрытую комнату во второй раз. Голова Андрея разрывалась от вопросов, которые он хотел задать девушке, но она так быстро ушла, что мужчина даже не успел вздрогнуть, когда наступила кульминация сна. Только Андрей почти о ней забыл, как незнакомка с незапоминающимся именем явилась к нему вновь. Было ли это посланием свыше, или просто больное воображение рисовало во сне гротескные ситуации? Ответ приходилось придумывать самому.
Желудок хоть и был пустой, но молчал, не урчал. Есть не хотелось, поэтому Андрей ограничился кружкой крепкого чая с парой засохших крекеров. Завтрак ему заменил героин. Распластавшись на диване, мужчина ждал приход. Шприц лежал рядом на табуретке такой же опустошенный, как и сам Андрей. Глаза слезились, подступала тошнота.
Зазвонил мобильный телефон. Андрей увидел его сквозь цветную призму, и потянулся к аппарату.
– Андрей! – кричала Катя. – Почему ты не берешь трубку? Я не могла дозвониться на домашний телефон.
– Какой телефон? – заплетающимся языком спросил Андрей.
– Ты что, пьян?
– Я просто очень усталый.
Тут Андрей вспомнил, что отключил телефон, выдернув шнур.
– А что у тебя с сотовым телефоном? Почему ты был недоступен?
Голова мужчины шла кругом.
– Я смотрю в потолок, и он отливает зеленым.
– Андрей! – кричала Катя. – Ответь, Андрей! Что с тобой? Ты не забыл про наш визит к кардиологу? Я записала тебя на сегодняшний день. Будь, пожалуйста, готов.
– Катя, - медленно произнес Андрей. – Мне очень плохо. Сегодня не получиться.
– Что-то с сердцем? Давай я вызову скорую.
– Нет-нет, просто отравился некачественными консервами. Все утро рвет.
Последовало молчание.
– Хорошо, я перепишу тебя на среду, но будь готов со вторника. Ешь нормальную еду и не увлекайся алкоголем. Я же слышу по голосу, что ты нетрезв.
– Спасибо, Катенька.
– Когда ты меня так называешь, всегда происходит что-то нехорошее.
– Это пройдет. Проблююсь и все будет прекрасно.
– Ладно. Сегодня вечером загляну к тебе. Приберись хоть.
– Я уже начал мыть окна.
– Точно перепил. Ладно, пока.
– Люблю тебя.
Андрей был разбит. Героиновая волна захлестнула его, но ожидаемой эйфории не случилось. Мужчина лежал, раскинув руки, и медленно проваливался сквозь подушки. В ушах стоял звон, словно церковные колокола предвещали завершение службы. Очень хотелось пить. Андрей дошел до кухни и стал хлестать воду прямо из-под крана, избавляясь от страшного сушняка. Забрызгав всю футболку, мужчина снял ее и бросил на спинку стула. Худое тело обнажало ряды ребер, сплетенных в единый костный каркас. Обколотые руки зудели, хотелось содрать с них тонкую кожу. Отчего-то стало невыносимо противно. Угнетенное состояние подкрадывалось все ближе, желая полностью укорениться в сознании Андрей.
Лопнул капилляр на руке. Струйка алой крови побежала вниз по запястью и упала на ковер. Андрей не чувствовал боли - героин притуплял все рецепторы. На лбу проступил пот. Слипшиеся волосы комьями висели на кисках и напоминали мох на коре дерева. Глаза медленно закатывались, сердце билось учащенно. Часто и тяжело дыша, мужчина мучился от наркотика.
Что-то пошло не так. Обычно после первых тошнотных позывов наступала приятная эйфория, но сейчас она, скорее, сменилась перманентной депрессией. Андрей лежал, и капля слезы стекла на щеку. Шприц так и лежал на табуретке. Рядом пристроился пакетик с порошком и закопченная ложка.