Мои любимые блондинки
Шрифт:
– Да, амбре впечатляет, – Павел Астахов, вынув из кармана своей пелеринки марлевую повязку, протянул ее Верочке. – Сами еле терпим. Но здесь у нас режимный объект – лаборатория «Бремя». Каждое утро, день, вечер репортеры со всего ада анализы собирают, ведущие сортируют, а комментаторы анализируют. Молодцы, стараются, все быстренько, в режиме новостей. Пока сбоев не было, недаром их там в дирекциях информации дрессировали и натаскивали.
( – Вера! – не выдерживаю я. – Восемь утра – не томи! Кто в последнем, девятом, круге?
– Знаешь, уже так жарко было, везде языки
Перешли Верочка с Павлом Алексеевичем девятый круг. Верочка вся в испарине, волосы от жары так высохли, что колом стоят. Присела она на кучу угля под 1706-й ступенькой, охает и смотрит на Астахова, мол, назад-то как возвращаться? А Павел Алексеевич опять кривенько так улыбнулся и… исчез, а прямо из воздуха появился скоростной лифт, такой, как в телебашне, и стоит открытый, как будто ждет ее…
И тут Верочка проснулась.
Я сижу в баре отеля Savoy, который помнит шарфы Айседоры Дункан и голос Есенина. За столиком напротив меня пьет кофе Мария Ремизова из «Комсомольской правды» – первый корреспондент, с которым я согласился пообщаться после исчезновения Марины (под прессом пресс-службы Первого канала). За последнюю неделю я очень устал – на работе все кувырком, все эти звонки с просьбой прокомментировать слухи, Верочка с этим ужасным сном…
– Можно включать? – рука Марии ныряет в сумочку.
– Да.
Кнопка гес на ее диктофоне нажата. Поехали.
– Андрей, интернет гудит, все только и говорят о том, что со дня на день популярный телепроект прекратит свое существование, а вы из-за увольнения двух редакторов тоже подаете заявление об уходе. Это правда?
– Да что вы! – я с удивлением смотрю на Машу. – У нас все замечательно! Просто не понимаю, откуда берутся эти слухи? Вы видели рейтинги последних программ? По данным «Гэллопа», мы на пятом месте в стране!
Мария несколько секунд смотрит на меня с видом гипнотизера, а затем вкрадчиво спрашивает;
– Но у вас же серьезный конфликт с продюсером…
– Что вы, Маша! – я делаю честные глаза, потому что не имею никакого права разочаровывать наших зрителей. – У нас с продюсером прекрасные отношения и полное взаимопонимание. Генриетта Николаевна – чудесный человек, добрый, отзывчивый. Мы так тепло сотрудничаем, всегда находим общий язык. Она настоящий профессионал! Просто сейчас мы решили взять небольшой тайм-аут, чтобы подумать, понять, куда двигаться дальше, как развиваться. Ведь сейчас появилось столько клонов «Большой стирки», программ, которые не гнушаются подставными историями, дискредитируя тем самым и наше детище…
Мария принимает правила игры и быстро переключается на другую тему – не менее, а скорее всего, более «вкусную», как сказала бы Гетта, для читателей.
– А это правда, что одна из ваших, как вы говорите, любимых блондинок, то есть одна из ваших редакторов, беременна, причем до шести месяцев она даже об этом не подозревала? – в глазах Маши горит неподдельный интерес. – Как вообще ей это удалось?
– Мой
– Так кто отец ребенка? – Маша тоже подпирает рукой щеку и смотрит на меня. – Ходили слухи, что это звезда футбола…
– Честное слово! – и я с восторгом хлопаю рукой по столу. – Просто непонятно, откуда это пошло?.. Все это домыслы, ведь Лена с ним даже не знакома! Вот уже год, как она встречается с мужчиной своей мечты, и они ждут не дождутся своего первенца. Кстати, они ждут мальчика.
Мы говорим уже достаточно долго, а Мария все еще не задала мне главного вопроса – про Марину. Я же понимаю, что главная цель нашей беседы – не волнения вокруг «Большой стирки», которая все еще стоит в сетке телепередач.
И вот наконец это прозвучало.
– Андрей, – как бы невзначай интересуется Мария, – ну раз у нас такой откровенный разговор… Так что все-таки случилось с вашей подругой – самой любимой вашей блондинкой Мариной? Скажите нам правду.
Я держу мхатовскую паузу и говорю:
– Она утонула.
На смех Марии обернулись сразу несколько человек. Цитата из знаменитого интервью Ларри Кинга поставила точку на нашем разговоре, и рука Маши тянется к кнопке stop на диктофоне. Я ее останавливаю.
– Марина исчезла. Когда-то я уже говорил, что вся моя жизнь состоит из безусловных фантазий. Может быть, это прозвучит наивно и я похож сейчас на мать нашего последнего императора Марию Федоровну, которая до конца своих дней отказывалась ставить свечки за упокой своей семьи – верила, что все они живы… Я тоже верю, что Марина жива, здорова и счастлива. Не знаю, где она сейчас, но если бы вы спросили меня о моих фантазиях, я бы нарисовал такую картину. Представьте: Бразилия, традиционные съемки с вертолета статуи святого Христофора, Рио-де-Жанейро, бескрайний пляж Копа-кабана и Марина в сногсшибательном купальнике и темных очках вальяжно растянулась в шезлонге. Она пьет каперинью и улыбается проходящему мимо спасателю на пляже.
Да! Чуть не забыл. Хочется верить, что перед тем, как утопить свой мобильный телефон Vertu в унитазе Sanderson, она собиралась набрать мой номер.
Над моей головой кружит вертолет. Но статуя святого Христофора очень далеко отсюда. Я оставил этот безумный, безумный, безумный телемир ради другой святыни.
Миллионы игл колышутся на сосновых ветках, и румяное вечернее солнце пробивается через колеблющуюся сетку этих душистых стрел. Небо на востоке еще дневное, синее, а на западе уже сверкает огромный огненный веер заката. Здесь, на затерянном острове среди ладожского простора, ты отрезан от всех жизненных волнений. Даже не верится, что была в твоей биографии «Большая стирка», толпы гостей, рейтинги, автографы, бесконечные интервью…