Мои мужчины (сборник)
Шрифт:
Володя уже тогда тяготел к прозе и ходил в литературное объединение клуба железнодорожников. Там он познакомился с молодым Окуджавой.
Однажды он шел со своим приятелем по улице Горького, им встретился какой-то человек. Он работал редактором на радио. Редактор подошел и обратился к приятелю, проговорил озабоченно:
– Слушай, мне надо в редакцию какого-нибудь молодого парня, без амбиций, который может писать все что угодно за маленькую зарплату. У тебя, случайно, никого нет?
– Вот. Пожалуйста, – ответил приятель,
Видимо, у редактора было безвыходное положение, и он согласился. Взял Войновича на работу, не понимая, кого берет. Володя тогда и сам не понимал, кто он. Это все равно что взять золотой шлем Александра Македонского и пользоваться им как рукомойником.
В эти дни Гагарин полетел в космос. В отдел позвонили и прокричали: «Срочно нужна песня о космонавте! Оскар Фельцман уже написал музыку, нужны стихи. Срочно!»
Завотделом, опытная редактор, стала обзванивать маститых поэтов: нужны стихи срочно, за два дня максимум.
Маститые поэты обижались: какие два дня… мы что, халтурщики? Надо обдумать, потом создать…
Ситуация становилась критической.
Тогда Володя присел на краешек стула и за полчаса написал: «Заправлены в планшеты космические карты, и штурман уточняет в последний раз маршрут. Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом, у нас еще в запасе четырнадцать минут…» Впоследствии слово «закурим» пришлось заменить на «споемте», потому что началась кампания против курения. «Закурим» – безусловно, лучше. Какие это мудаки начнут петь перед стартом, тем более таким опасным?
Завотделом прочитала, быстро позвонила Фельцману и сказала:
– Мы получили прекрасные стихи, их написал молодой талант, надежда нашей поэзии.
Фельцман мог не согласиться на неизвестного автора, но капризничать было некогда. Гагарин уже летит и уже возвращается. Оскар Борисович согласился.
Песня стала гимном космонавтов. Ее хочется петь непрестанно. Она не надоедает и не стареет.
Слова из песни цитировал с высоких трибун уютный пузатый Хрущев. Звезда Войновича взметнулась и зажглась.
Однажды он вернулся домой сильно выпивши. Его комната была в конце коридора коммунальной квартиры. Он мысленно провел прямую от своих глаз до дверей комнаты, сосредоточился и зашагал по этой прямой. Достиг дверей, вошел в комнату и, не раздеваясь, грохнулся на диван. И тут же заснул. А когда проснулся, увидел на столе идиллическую картинку: тарелочка, на ней почищенная и аккуратно порезанная селедочка, сверху посыпанная зеленым лучком. Рядом телеграмма, прислоненная к стакану.
Володя протянул руку, взял телеграмму, прочитал: «Поздравляю, желаю больших успехов на пыльных тропинках литературы. Александр Твардовский».
Володя решил с похмелья, что приходил Твардовский, почистил селедку, посыпал лучком и ушел.
Он снова заснул с улыбкой на лице. Ведь не к каждому приходит домой великий Твардовский и даже чистит селедку.
Потом выяснилось, что в его отсутствие приходила сестра Фаина, вытащила из почтового ящика телеграмму, потом приготовила селедку и поставила рядом с телеграммой.
Большой настоящий успех пришел к нему после публикации в «Новом мире» двух рассказов: «Хочу быть честным» и «Расстояние в полкилометра».
В этот период он уже начинал писать своего «Чонкина». Он знал, что это будет главная книга его жизни.
Все складывалось счастливо. Его востребованность, успех, любовь. В это время он женился на Ире – девушке своей мечты. Ради нее он пожертвовал Валей Болтушкиной. Это было непросто, но…
С Ирой он уехал в эмиграцию. Это было трудное время. Эмиграция – большое испытание. Но он не сам в нее отправился. Его выдавили из страны.
У Войновича – социальный характер. Он не умеет быть равнодушным к тому, что происходит в обществе. Он не терпит несправедливости. Не выносит, когда им манипулируют, попирают.
Можно сказать: упрямый. Но это что-то большее. Это потребность справедливости.
Горьковский Данко разорвал себе грудь, достал сердце и понес его как факел. Охота ему разрывать свою грудь? Но он должен был освещать путь идущим. Та же позиция и у Войновича. Все кончилось тем, что его выгнали из страны. И это не самое плохое. Могли бы дать в подъезде по башке, так многих убирали. Действовали, как уголовники.
Володя не был уверен в своем завтрашнем дне, но все равно не поддавался давлению, стоял на своем. Жертвовал жизнью ради правды. Он был и остался ПРАВОзащитник.
Владимир Войнович – один из немногих нравственных идеалов, которые освещали нашу жизнь. К ним я отношу Лихачева, Ростроповича, Сахарова. Такие люди разбивают тьму и указывают путь, как огонек в ночном лесу. Становится понятно: куда идти, в какую сторону.
Ира, жена Володи, – преподаватель. Однажды ученики подарили ей картину. Она принесла ее домой и повесила на стену. Володя смотрел, смотрел… Ему не нравился фон картины. Он купил краски, кисточки и поправил фон. Затемнил или, наоборот, сделал светлее. Картина стала много лучше.
И с этого началось. В Володе проклюнулся художник. Он стал писать картины.
Картины похожи на его прозу. Он никогда не льстит тем, кого изображает.
Илья Глазунов – откровенно льстит своим героям. У него на портретах глаза огромные, как у инопланетян. Конечно, будешь красивым с такими очами. Глазунов – прекрасный художник, высокий профессионал. Я не хочу сказать, что он пишет хуже, чем Войнович. Но Войнович – честен во всем и до конца. Никакого конформизма. В этом и есть его сущность.