Мои неотразимые гадюки. Книга 3
Шрифт:
– Не вышло, – подтвердила Баира её правоту, зло щурясь на небо.
– Бабушка! – встрепенулась Крислин, обхватив её за ноги. – Ты что, не знала об этом?
– Мама приказала не говорить…, – почти беззвучно прошептала Горди, завязавшись в какой-то угловатый узел и глотая слезы.
Баира присела рядом. Затянула этот всхлипывающий клубок на колени и принялась оглаживать русую голову, распуская узел на затылке. Бабушка приучила их к этому нехитрому способу успокоиться и расслабиться. И когда они чесали друг другу волосы, не только приходили в себя – как-то сближались, что ли. По шажку по капельке продвигались навстречу друг дружке, рождая ощущение подлинного единения, без которого у них просто не было
– Гордасия никогда не умела себя обуздать, – с безнадёжным сожалением пробормотала Драгомия, поглаживая макушку Крислин. – Такая уж порода. Я не оправдываю, – вздохнула она. – Просто… Мы вместе уже боле ста лет. И когда-то давно она была живой. Потом умерла и с тех пор мучает меня. Я миллион раз тужилась поднять ногу, переступить через порог и уйти прочь. Но так и не смогла её бросить. Как там твои дела, Крислин? – внезапно захлопнула бабушка ту часть души, где гноилась рана, и оборотилась другой стороной: – Научилась находиться одновременно и в центре зоны концентрации, и снаружи?
– С третьего раза на пятый, – преувеличенно озабоченно поддержала её свердианка.
– Хочешь, помогу? – предложила Власта.
– У неё это здорово получается, – подтолкнула бабушка Крислин. – Прям, будто с рождения. Редкий дар. Но опасный: не только мощь умножает, но и душу может высосать.
– А мне? – потребовала Баира в обычной беспардонной манере дочери степей.
– И тебе, – серьёзно пообещала Власта. – А ты, сестрёнка?
– Ей пока рано, – отрезала бабушка, покосившись на Горди, и вновь сделала кувырок: – А теперь я хочу знать: не задумал кто из вас какой-нибудь глупости? Бабоньки наши, конечно, без порядка в башке. Но родных матерей за это не убивают.
Гордилена, Драяна, Властирия – подумала Крислин – у них не порядка в мозгах нету, а сами мозги давно иссохли да рассыпались в беспорядке. Придумали себе своё могущество и вцепились в эту придумку, как последние дуры. Болтам да стрелам «ведьмина» сила щупов не помеха. Не слишком-то и боятся ведьм, иначе бы не прятались нынче по углам жалкие остатки их родов. Может, раньше их и терпели, но прародительницы, видать, тоже удержу не знали. А люди над собой такой пагубной власти не потерпят. И теперь, едва заподозрят женщину в «ведьмовском даре», без разговоров будут гнать и травить до последнего, не дожидаясь, чего та выкинет. Как старшую дочь Драгомии, что возомнила себя носительницей великой, необоримой силы. Оттого и сдохла, затравленная, унеся с собой кучу жизней ни в чём не повинных людей. Да ещё младшей сестре мозги на сторону свихнула – Драяна в самом деле сумасшедшая.
– Матерей не убивают, – как-то зловеще согласилась Власта. – Но и умирать за их дурость нам тоже никто в обязанность не вменял. На это дочернее почтение не распространяется.
Она глянула на бабушку с вызовом: пуганая, битая девчонка боролась за жизнь. И никакие резоны в пику этому её желанию не принимала. Даже под угрозой остаться один на один с жизнью.
– Дочь не может оплачивать жизнь, данную матерью, этой самой жизнью, – мрачно процедила Крислин.
И отправила Власте посыл, мол, в этом я с тобой. И до самого конца.
– Дочь в долгу перед своей дочерью, – примкнула к ним Баира, ни на кого не глядя.
Горди медленно подняла голову с её колен и попыталась заглянуть степнячке в глаза.
– Не проси, – холодно потребовала та, продолжая буровить взглядом пустоту. – Мою бабку айтаны живьём варили. В большом котле. Все смотрели и радовались. А она их лечила. Жалела эту падаль. Её дочь взяла себе сестра. Мою маму взяла. И ушла сюда с юга через всё море. Чуть не умерла в море. Но добралась. Двух дочерей родила. Её разорвали конями. А она их тоже лечила. И дочери лечили. Их обеих посадили на кол. Они долго умирали. Мама взяла меня, Атани и сбежала. Далеко не ушли – рядом кружили. Со всеми надо было рассчитаться. Шехай бы долго умирал, – едва ли не с нежностью прошипела Баира. – Но мама передумала мстить. Увела нас, чтоб жили. Шехай догнал. Мама велела мне унести Атани. Я поклялась. Мама осталась убивать погоню, а я ушла. Долго шла. Многих убила. Дошла сюда. Донесла Атани живой. Для чего? – вонзила она в глаза Горди два пылающих горем клинка. – Чтобы умереть здесь? Зачем было так далеко идти?
Все – даже зловредная циничная Власта – потрясённо смотрели на неё. За три года подруга впервые рассказала о себе хоть что-то. Да, собственно, всё – никаких пространных объяснений тут не требовалось. И сочувствия она не ждала – чему оно поможет? Баира медленно повернула голову к бабушке и пообещала:
– Я не стану убивать твою дочь. И старую дурную Гордасию тоже. Я люблю тебя. Люблю Горди. Люблю твою маленькую внучку. Драгна добрая девочка. Я умру за неё. Умру за Атани. Знаю: Крислин её защитит. Мне не страшно будет уходить, – она чуток подумала и продолжила совершенно спокойно: – За тебя, бабушка, я умирать не стану. Кто тогда станет растить твою Драгну? Ты стара и можешь не успеть её вырастить.
– Я знаю, что ты поступишь правильно, – кивнула Драгомия, протянула руку и погладила Баиру по щеке: – И безмерно рада, что вы с Крислин пришли к нам. Она хочет возродить род Крис, и я молюсь за неё всем сердцем. А ты? – вдруг посуровела она. – Хочешь ли ты возродить свой род?
– Я не знаю его имени, – всё также спокойно, почти равнодушно призналась Баира.– Оно потерялось во времени. Значит, мой род мёртв.
– Тогда я прошу тебя войти в мой род, – засветилось улыбкой лицо бабушки.
– Род Драгов? – айтанка задумалась, потом нахмурилась и попыталась осторожно объяснить свой отказ: – Мой отец был айтан. Он не смог защитить свою жену. Умер раньше. Он не виноват. Значит, я не должна от него отказываться.
– Ни за что! – даже чуть привстала в кресле Драгомия, горячо одобряя такой выбор.
– Я хочу войти в твой род, – продолжила Баира. – И я не могу войти в твой род. Вы все носите имя Драгов. В каждом имени. Я не стану отказываться от своего имени.
– И не надо, – лукаво усмехнулась бабушка. – Знаешь, это древняя, но весьма глупая традиция. Думаю, Драгна, когда вырастет, не станет называть дочь именем своих прабабок.
– Я не смогу войти в твой род, – упрямо повторила Баира. – Твоя дочь несёт в наш дом опасность. Её убьют. Ты знаешь: Драяна не остановится. Я тоже это знаю. Я не стану её защищать. Значит, я убью твою дочь. Я не могу иначе. Мне надо защищать Атани и Драгну.
– Я знаю, что ты поступишь правильно, – Драгомия обхватила её голову руками, притянула к себе и поцеловала: – Я очень хочу назвать тебя своей дочкой. И надеюсь, что ты согласишься. А что до моей дочери…, – в её добрых голубых глазах полыхнул гневный огонь, но тотчас уполз в глубину огненной змейкой: – Я никогда вам этого не говорила, чтобы не возбуждать в ваших душах лишнее зло. Того, что там гнездится и так с лихвой. Вам бы и это вынести да не опаскудиться. Но сегодня я собрала вас всех, чтобы сказать одну важную вещь. Ту, что Баира уже озвучила первой: если моя дочь, или Гордасия с дочкой, или твоя мать, – кивнула она Власте, – доведут нас до беды, я не стану их защищать. И если их убьют, мешать не стану. Я, девоньки, живу только ради вас. Только вы меня ещё держите в этом мире. И я очень постараюсь прожить достаточно, чтобы вы встали на ноги. Чтобы осильнели. Чтобы это подворье древних стало вашей крепостью на века. И вам придётся мне довериться. В этом доме войны не будет.