Мои покойные жёны
Шрифт:
Однажды летним днем 1934 года наш старый друг старший инспектор Мастерс вошел с упомянутым досье в кабинет заместителя комиссара отдела уголовного розыска.
Массивный и вежливый, как карточный шулер, с седеющими волосами, тщательно зачесанными на лысую макушку, Мастерс положил досье на стол заместителя комиссара.
— Вы вызывали меня, сэр?
Заместитель комиссара, маленький седовласый человечек с кроткой внешностью, кивнул, не вынимая изо рта короткую трубку.
— Насчет Бьюли, сэр?
— Да.
Мастерс покраснел от возбуждения.
— На сей раз, сэр, мы доберемся до этой свиньи!
Заместитель комиссара вынул изо рта трубку и откашлялся.
— Да, но мы не можем его и пальцем тронуть, — отозвался он.
— Не можем тронуть, сэр?
— Пока что нет. Если он убил этих женщин…
— Если! — фыркнул Мастерс.
— …то, что он сделал с телами? Где доказательства смерти?
Последовала пауза, во время которой Мастерс стоял по стойке «смирно», вытянув руки по швам. В кабинете было очень жарко, и лицо шефа казалось Мастерсу напряженным.
Заместитель комиссара придвинул лежащий на столе блокнот.
— «Лавры», Кроуборо, — негромко прочитал он. — «Вид на поле для гольфа», Денем. «Глубокая долина», Скарборо. — Он провел рукой по блокноту. — Во всех этих коттеджах проживал Бьюли. Наши люди месяцами рылись там, Мастерс, но не обнаружили ничего!
— Знаю, сэр. Но…
— Ни пятна крови, ни зубной пломбы, ни какого-либо намека на смерть. Так что это не пойдет. — Заместитель комиссара поднял светлые глаза от блокнота. — Предположим, Бьюли заявит, что эти женщины до сих пор живы и покинули его по собственному желанию?
— Но если они не объявятся…
— Бьюли не обязан доказывать, что они живы. Наша задача доказать, что они мертвы, — если мы в состоянии это сделать.
— Но он женился на них, сэр. Мы можем привлечь его за многоженство.
— И к чему его приговорят? К пяти годам тюрьмы? Или к семи, если судья очень постарается? Нет, Мастерс, для такого джентльмена этого недостаточно.
— Вынужден с вами согласиться, сэр. Однако…
— Где Бьюли сейчас? Вы установили его местонахождение?
Это было подлинной причиной тяжести на душе Мастерса, заставлявшей его потеть в синем костюме из сержа, вытягиваться во фрунт и обращаться с преувеличенным достоинством к залитым солнцем окнам позади головы собеседника.
— Нет, сэр. Прошу прощения, но у нас мало шансов его установить, если вы настаиваете на том, чтобы действовать втихомолку и не объявлять розыск.
— Я не порицаю вас, старший инспектор, а только…
Но Мастерс игнорировал слова начальника.
— У нас нет ни фотографий, ни даже приличного описания, сэр, — продолжал он. — Мне пришлось опросить две дюжины людей, которые встречали этого типа, и ни один из них не был в состоянии толком описать его внешность.
— Тут нет ничего необычного, старший инспектор.
Хотя Мастерс знал это не хуже заместителя комиссара, он не был склонен с этим согласиться.
— Мужчины, похоже, его вовсе не замечают, а женщины сходятся на том, что он «ужасно привлекателен», но не могут объяснить, в чем эта привлекательность состоит.
Заместитель комиссара со вздохом вставил трубку в рот.
— Высокий он или малорослый? Среднего роста. Блондин или брюнет? Ни то ни другое. Есть какие-нибудь особые приметы? Вроде бы нет. Все, в чем я могу быть уверен, — что ему около тридцати лет, и…
— И?.. — подбодрил заместитель комиссара.
— И помоги Бог женщинам, на которых он положит глаз.
— Благодарю вас. Это я уже понял.
— Поэтому, сэр, если он именует себя Робинсоном, живет в неприметном отеле и ведет себя тихо, как, во имя Господа, я могу установить его местонахождение?
— Думаю, мне известно, где он сейчас, — вздохнул заместитель комиссара. — Боюсь, он сделал это снова.
Пауза.
— Вы имеете в виду… хм!., избавился от еще одной?
— Боюсь, что да.
Снова несколько секунд слышалось лишь шумное дыхание Мастерса.
— Понятно, сэр. Где на этот раз?
— Около Торки. Главный констебль звонил минут десять назад. Это Бьюли, сомневаться не приходится. Снова никаких признаков тела.
Итак, непоколебимая уверенность в себе позволила вышеупомянутому джентльмену осуществить очередное па в продолжающейся danse macabre. [2]
В конце июня некие мистер и миссис Р. Бенедикт сняли меблированное бунгало на холмах за модным приморским курортом Торки. У них не имелось ни прислуги, ни автомобиля и было очень мало багажа. Они походили на новобрачных: мужу было около тридцати, а жене на полдюжины лет больше. Женщина сторонилась общества и постоянно носила драгоценности.
2
Пляска смерти (фр.).
У полиции отсутствовали реальные основания для подозрений. Инициалы Р. Б., вероятно, были всего лишь совпадением. Тем не менее этот факт отметил констебль и сообщил о нем сержанту, а тот — инспектору. Последний начал осторожно наводить справки и установил ночное наблюдение за бунгало.
Последний раз миссис Бенедикт видели во второй половине дня 6 июля 1934 года пьющей чай с мужем в маленьком саду под яблонями.
Рано утром 7 июля парадная дверь бунгало открылась, и оттуда вышел Роджер Бьюли, он же Р. Бенедикт. Несмотря на прекрасный день, на нем были плащ и шляпа. Он направился прямиком к констеблю Харрису, прячущемуся за изгородью после ночной вахты, и пожелал ему доброго утра.
— Но описание, приятель! — воскликнул позднее старший инспектор Мастерс, расспрашивая констебля Харриса в Торки. — Нам нужно подробное описание — это ваш шанс!
— Говорю вам чистую правду, — ответил злополучный констебль. — Он подошел неожиданно, я смутился и толком его не разглядел.
— Вы смутились — вот как! — мрачно произнес Мастерс. — На это он и рассчитывал. Неужели в вашем чертовом участке ни у кого нет фотоаппарата?
— Нам велели, сэр, не приближаться к нему, чтобы не спугнуть. Питерсон сделал пару снимков, но издалека. И этот человек был в темных очках.