Мои посмертные приключения
Шрифт:
— Она достаточно наказана, — сказал Хранитель. — Ты видишь ее слезы.
— Ад слезам не верит! — захохотал бес. — Да и плачет она о себе, сама себя жалеет, бедненькую…
— Неправда, — вступился и Дед, — она всю жизнь раскаивалась в содеянном.
— Она — каялась?! Это когда же и в какой церкви?
— Каялась, — подтвердил Ангел. — Смотри, бес! — Хранитель взмахнул рукой, и снова перед нами появился экран. Я узнала детский садик неподалеку от дома, где мы жили с Георгием. На площадке перед ним резвились ребятишки, а за оградой, в тени кустов, стояла я, украдкой наблюдая за ними и тихо плача безнадежными слезами.
Сцена сменилась. Я стояла перед мужем и гневно упрекала его в очередной измене.
«Она мне сказала, что ждет от меня ребенка», — сказал Георгий,
Все так и было, Георгий побегал-побегал и прибежал назад. О предполагавшемся ребенке в тот раз мы больше не заговаривали.
Я даже не знала, чем у него там кончилось, родился этот ребенок или нет: Георгий категорически отказывался разговаривать со мной на эту тему. Но, напуганная однажды, я потом с ужасом отпускала его в киноэкспедиции: каждый снятый им фильм, — а он работал оператором, — для меня был трагедией: а вдруг он опять заведет роман, и в самом деле родится малыш, — разве я вправе лишать его этого счастья? Ведь для себя я твердо решила: будет ребенок — отпущу.
Немного легче мне стало в эмиграции: в русскоязычной глуши с романами не развернешься, если намерен их скрывать. Но вот стали пускать эмигрантов на родину, и Георгий зачастил в Москву, будто бы восстанавливая и налаживая заново связи в российском кино. Связи-то они связи, да только вот киношные ли…
— Он был осторожен, ее муж! Хотя бывали у него и промашки, — усмехнулся бес. — Ладно! Забирайте вашу недотепу и проваливайте. За этот грех она наказана. Но впереди ее еще кое-что ожидает, — уж там не вывернется!
Мы двинулись дальше. Я продолжала сокрушаться о своей несостоявшейся прекрасной жизни, в которой не было ни лагеря, ни эмиграции, ни моей правозащитной деятельности, но было нечто гораздо более важное и нужное: дети и Церковь. Ни Дед, ни Ангел меня не утешали. Да и чем тут утешишь…
Впереди сгустился туман, а в нем проступила высокая арка, как мне показалось издали, из розового камня, украшенная скульптурами. Над аркой сверкала разноцветными огнями надпись «Добро пожаловать!», а из глубины доносилась какая-то пакостная музычка.
Мы приблизились к арке, и я смутилась: она была составлена из живых мужских и женских тел, занимающихся сексом. Но лица любовников были искажены страданием и болью, рты разевались в беззвучном крике, глаза были выпучены от нестерпимой муки.
По стенам арки стекали потоки слез.
— Мытарство блуда, — объявил Дед.
— Вот уж чем не грешна, так не грешна! — попыталась я его успокоить. — У меня, конечно, были близкие отношения с мужчинами, но это всегда было искреннее и чистое чувство.
Дед почему-то не обрадовался.
— Вот что, — сказал он, снимая с груди свой крест, — я, пожалуй, останусь по эту сторону ворот и буду молиться о твоем избавлении. Свой крест я буду держать в руке, а ты возьмись за конец цепи и постарайся не выпустить ее из рук: я попробую тебя оттуда вытянуть, если Хранитель не сможет тебя отбить у бесов.
— Но цепочка-то короткая! — усомнилась я.
— Будем надеяться, что ты слишком далеко в своей «чистой любви» не заходила, иначе она действительно может оказаться короткой.
Из-под арки вывалилась, приплясывая, компания совершенно голых бесов и бесовок, — до этого мытарства мне еще не приходилось видеть нечисть женского пола. Пожалуй, самки были еще гаже самцов.
— Милости просим, дорогуша, в наше тепленькое местечко! Заходи, не стесняйся! Здесь тебе скучно не станет и мало не покажется!
Мы с Хранителем вошли под арку. Что тут творилось! Грубо размалеванные балаганы, дикая музыка, полыхающие огни вывесок с похабными надписями. Шумная толпа мужчин и женщин вперемежку с бесами танцевала, пила, что-то жрала, беспрерывно орала и занималась на виду у всех самым разнузданным сексом. Гнусные пары и группы в свальном грехе вызывали тошноту, но мерзее всего выглядели те, кто занимался любовью с бесами и бесовками.
Ко мне подкатилась жирная бесиха, похожая на жабу с акульей пастью, голая и в сапогах на чудовищной платформе. Она с ходу шлепнула меня по заду перепончатой лапой и радостно завопила:
— Ага, к нам новенькая! Хорошенькая… Ну что, остаешься с нами добровольно или как?
— Или как!
— Что вы имеете к ней? — спросил Жабу мой Дед.
— Я-то? Да ровным счетом ничего! Плевать мне на нее, обслужу и до свидания. Она идет как блудница, а у меня специализация — лесбиянки. Но этих крошечек сегодня что-то мало подвалило, а с рядовыми блудницами у нас напряженка, кадров не хватает. Вот меня и бросили на прорыв. Так, мы сейчас скоренько подсчитаем ее мужей, сложим ее с ними и отправим куда следует.
— Нечего тут считать и складывать, — сказала я, осмелев от сходства бесовки с лагерными лесбиянками-коблами, которых я на дух не переносила, но бояться никогда не боялась. — Один у меня был муж!
— Ха! Видали мы таких фальшивок одноразовых! Настоящие-то одномужки мимо нас метеорами пролетают. Сейчас мы твоих мужей подсчитаем, подсчитаем и сложим…
Она веером раскрыла пачку порнографических открыток, на которых была изображена я со своими возлюбленными. Мне захотелось сквозь небо провалиться. Ангел-Хранитель мой стоял отвернувшись.
— Вот мой муж! — ткнула я в фотографию, на которой я была снята с Георгием.
— А остальные не твои, что ли?
— Это были романы, увлечения.
— Ага, ты, значит, так это называешь. Но дела это не меняет! Да будет тебе известно, что всякое плотское соединение мужчины и женщины уже есть брак [6] , то есть слияние плоти и души воедино. И притом — навечно. Смотри!
Жаба сунула мне под нос зеленую ладонь, и я увидела на ней маленькую бело-розовую обнаженную фигурку.
6
Брак, по учению Православной Церкви, есть соединение мужчины и женщины в любви с целью создания семьи.
См. послание апостола Павла (1Кор. 6:16): Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? Ибо сказано: «два будут одна плоть (Быт.2:24)».
Разъяснение этих строф читаем у свт. Феофана Затворника Вышенского:
«Прилепившись друг к другу, два уже не могут быть двумя, но оба делаются единым» (свт. Иоанн Златоуст).
Долженствующий быть одно со Христом, отторгается от Христа и делается одно с Блудницею. По какому закону? По закону первоначального учреждения брака.
Но, ведь, и брачный делается одно с женою, почему же не укоряется? Брачные оба прибывают в порядке воли Божией и Христовой, оба Христовы. Блудница же не Христова есть, а служительница сатаны. Сочетающийся с нею, по действию хотя похож на брачных, но по силе противоположен им, и тело свое и себя отторгает он от Христа и через сочетание с блудницею ввергает себя в область противную Ему, сатанинскую.
Христианское тело чисто и свято и сродно телу Христову, находясь в таинственном с ним сочетании.
Блудная страсть, и тогда как только зарождается и душу увлекает, делает уже тело мрачным и смрадным; когда же блуд совершается, — мрачность делается непроницаемой и смрадность неприступной. Но плотские этого не видят и не ощущают: это видят и ощущают люди духовные и ангелы. Есть много об этом сказаний. Если б снять с блудника грубую оболочку тела и оставить его таким, как он есть по душе, облеченной жизненною силой тела, то увиделась бы непроницаемо мрачная фигура человека, издающая невыносимый смрад.
Между тем, это же самое столь мрачное и смрадное было светло и благоуханно светлостью и благоуханием тела Христова, с которым состояло в живом соотношении.
Будучи таким, оно было Господне, Им себе усвоялось.
Когда начинают склоняться на блужение, начинают мрачнеть и отторгаться от Господа. Само блужение совсем отторгает от Него: ибо мрачному и смрадному нельзя уже быть едино с Господом.» Цит. по: Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника.
Толкования посланий апостола Павла. Первое послание к Коринфянам. — М.: Паломник; Правило веры; Сретенский монастырь, 1998. — С. 238–240.