Мои посмертные приключения
Шрифт:
— Смогу ли я теперь взлететь?
— А ты попробуй!
Я разбежалась и подпрыгнула, на мгновение зависла в воздухе, но тут же тяжело опустилась на землю.
— Придется тебя поучить!
Ангел подхватил меня на руки и взлетел.
Сначала я замерла, увидев под ногами верхушки деревьев. Рядом проплыла, покачиваясь, колокольня с крестом, — от него пахнуло жаром, и наконец, вся Долина оказалась под нами.
Хранитель, держа меня на одной руке и обнимая другой, помчался к скалистой стене на краю Долины. Стремительно подлетев к белым меловым скалам, он взмыл вверх, и мы оказались
И тут Ангел мой сделал то, что когда-то делал отец, уча нас с Алешей плаванию: он поднял меня двумя руками над головой и бросил со скалы. Я взвизгнула, раскинула руки и… полетела.
— Лечу! Лечу! Смотри, Хранитель, посмотри, как я лечу! — Ангел уже плыл в воздухе рядом и улыбался. Полет был упоителен.
Я летала стоя, сидя, летала на спине, кувыркалась в воздухе. Ангел меня инструктировал, веселясь, кажется, не меньше моего. Я очень скоро научилась различать и ловить восходящие воздушные потоки и парить на них. Я с восторгом промчалась сквозь одинокое облачко и вылетела из него вся мокрая, но тут же обсохла на ветру.
Летать пониже оказалось значительно труднее: надо было остерегаться врезаться в дерево или удариться о землю, но вскоре я освоила и эти премудрости. Какой ас во мне погиб, когда я слетела со своего мюнхенского балкона!
А больше всего мне понравилось играть над озером, где любопытные рыбы так и выпрыгивали из воды, интересуясь, что это за редкая птица к ним наведалась? Было очень здорово набрать скорость, со всего разлета нырнуть в воду и тут же вынырнуть и взмыть в воздух.
Налетавшись вволю в Долине, я попросила Ангела слетать со мной куда-нибудь за ее пределы. Он согласился, но взял с меня слово, что без него или кого-то из близких я покидать Долину не стану:
— Еще заблудишься или залетишь куда не следует. Ну, куда твои глаза глядят?
Я показала на снежные вершины. Мы выбрали самую высокую из них и полетели к ней, держась за руки. Вблизи она была похожа на громадный сверкающий снежный сугроб. Мы ее облетели кругом, выбрали ровную площадку на самом верху и опустились на нее.
Снег лежал под ногами чистый и совсем не слежавшийся, как это бывает летом на ледниках в земных горах. Я ступала босыми ногами, проваливаясь по щиколотку, но не чувствовала холода — снег был не прохладней свежей простыни. Ангел предложил попробовать его на вкус: «Многим ученикам нравится!» Я слепила снежок и надкусила его, и он показался мне вкусным, как ванильное мороженое с лимонным соком.
— Выходит, сказки церковных старушек про то, как небожители сидят в Раю на облаках и уплетают мороженое, имеют под собой реальное основание?
— А как же! Если бы ты сейчас вернулась на Землю и рассказала обо всем увиденном, разве это не было бы похоже на сказку?
— Скорее уж на притчу… Ой! Ну, Ангел, погоди!
Мой Ангел… — Нет, это все-таки именно мой и ничей другой Ангел, — он скатал снежок и запустил им в меня! Я не осталась в долгу и в свою очередь начала бомбардировать его снежками, и у меня это получалось куда лучше — ему явно не хватало агрессивности, чтобы победить в снежной схватке.
Но когда я оттеснила его градом снежков к самому краю площадки, он вдруг взмахнул крыльями и поднял ими такой снежный вихрь, что я уже не могла подойти к нему ближе. Взметенный им снег сверкал на солнце, и мне казалось, что весь мир вокруг нас искрится и смеется.
Когда мы вернулись с этой прогулки, дома уже начали беспокоиться обо мне. День подходил к концу, и вся семья собралась в гостиной у камина, где горел небольшой огонь. Мы провели чудный тихий вечер, предаваясь воспоминаниям. Много неизвестного поведали мне о прошлом нашей семьи Дед и обе бабушки, и очень они сожалели о том, что я не могу посетить дальние обители и познакомиться со всеми моими предками. О моем отце никто ничего не знал.
Услышав, как над нашими головами в моей комнате часы пробили двенадцать раз, я простилась со всеми и поднялась к себе.
Встав перед Казанской иконой Божией Матери, я проговорила: «Пресвятая Богородица, спаси нас. И спокойной Тебе ночи!» Так закончился мой первый день в Долине.
Глава 5
Потекли неспешно светлые и беспечальные дни. По утрам я исправно ходила со всей семьей в церковь, пыталась там молиться, но с возгласом «Оглашенные, изыдите!» сама послушно удалялась.
До конца литургии я была предоставлена самой себе. Обычно я отправлялась на одинокую прогулку и за несколько дней, пешком и лётом, обследовала всю Долину.
Ах, как она была хороша! Гряда гор окаймляла ее слева, если смотреть по течению реки, а справа тянулись холмы, и над ними всегда была видна одинокая дальняя вершина с золотым Крестом: это была та самая гора Голгофа, куда мы ходили на поклонение к Богу. Каким-то непостижимым образом этот Крест был виден из любой точки Долины и, как я позже узнала от брата, из любой точки мироздания, кроме Земли. Но, как сказал Алеша, перед новым пришествием Спасителя на Землю он будет так же одновременно виден и всем землянам. Это было непонятно, ведь Земля-то круглая, но я верила Алеше.
Самым чудесным в Долине мне казалось ее воздействие на мое новое тело. Оно крепло и молодело с каждым часом. Я буквально наливалась светом и силой. Когда я умерла, мне было лишь немного за сорок, ничем особенно я не болела, но возраст начинал сказываться: уже не было прежней легкости, я слегка перебрала в весе, от бдений за компьютером побаливала спина, а шейные позвонки иногда поскрипывали. Теперь обо всех этих признаках старения можно было забыть. Любое движение было радостно телу, зрение стало острым, как в юные годы, я напрочь позабыла об усталости.
Наслаждаясь этими чисто физическими радостями, я вспоминала о неверующих в загробную жизнь немощных стариках: как они, бедные, боятся смерти! Сколько сил и средств уходит на продление мучительного старческого существования!
А жалкие молодящиеся старухи, одуревшие от гормонов, изрезанные хирургами-косметологами: если бы они знали, что смерть — это эликсир вечной молодости! Впрочем, может, и хорошо, что до поры это скрыто от них, а то еще побежали бы наперегонки кончать с собой в целях омоложения.