Мои семейные обстоятельства
Шрифт:
— Мой брат бы…
— Ввиду сложившихся обстоятельств, — строгий канцелярский тон сбивает меня с толка, и я не знаю, как поспорить с Алиллем. — Я соболезную вашей утрате, но теперь правды узнать невозможно. Как ни прискорбно это вам слышать, но Леонард Флейм сделал все от него зависящее, чтобы удержать наши земли на плаву.
— И запихнуть себе в карманы…
— Не без этого, признаю, — серьезность снова сменяется клоунадой, архивариус хихикает, правда, недолго. — Но это дело уже почти решенное. Важнее следующее: что вы собираетесь делать дальше, кому можете помочь и кто поможет вам.
Я опускаю глаза, гипнотизируя вязкую жидкость в стакане. Ее осталось совсем немного — едва ли на палец от дна стакана. Из-за этого она уже не кажется такой темно-алой и напоминает по цвету свежий компот из сочных осенних ягод. У меня и в мыслях не было, что я кому-то могу помочь. В Феникс я возвращалась ради справедливости и из-за горя. В голову мне не приходила идея, что я способна поддержать кого-то другого, когда вокруг меня одно несчастье.
— А ведь и правда, — вырывается выдохом моя досада, я криво улыбаюсь Алиллю. — Печальная из меня радетельная.
— Не все так страшно, правду говорю. История знала и более ужасные экземпляры. Например, жизнеописания некоторых оберегов читать без истерики сложно…
Я поддаюсь его равнодушно-позитивному настроению и выкидываю из головы мысли о прошлом. Всегда знала, что быть аристократкой — это пропащее дело.
— К тому же вас никогда не готовили как полноценную владелицу земель.
— В детстве мечтала стать ведьмой и оживить Птичий клюв, — отшучиваюсь, — но не судьба.
— Почему же… — Алилль замолкает.
Это его раздумье как-то по-странному во мне отдается. Будто мир вокруг замер, чтобы торжественно заявить: дескать, Лайм, нерадивая радетельная наша, открой свои уши и слушай, и глаза лучше не закрывай, а вот рот пока можешь захлопнуть, иначе ненужные слова вдруг вывалятся. Такое редко со мной случается. Возможно, действительно ведьминские корни сказываются. Вот так же понесло меня учиться в Викку, и про первую работу я услышала случайно. Поэтому я терпеливо жду, когда же Алилль определится и выскажет, что надумал.
— Да нет, — вдруг морщится он, — не стоит.
— Стоит! — я бью о стол кулаком так, что подпрыгивает посуда и оглядываются выпивохи за соседними столами. Архивариус закашливается от неожиданности, с трудом восстанавливает дыхание и тихо соглашается:
— Хорошо, раз вы так просите. Но сама тема не из приятных. Скажу сразу, я не хотел напоминать вам о смерти брата. Дело в той ведьме, что принесла его тело.
Моргаю. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не приложить себя ладонью по лбу. К предкам свадьбу и сплетников! Но как я вообще могла забыть о последнем выжившем, о свидетельнице смерти Амира?
12. Влияние времени
Нет более настойчивого будильника, чем солнечные лучи. Они упрямо карабкаются по подушке, заставляя меня перемещаться в более темный и прохладный угол кровати. Они греют постель и воздух в комнате, мешают даже сквозь закрытые веки. Почему я перед сном не задвинула наглухо шторы? Ах да, хотелось воздуха, и ночью легкий сквозняк действительно был спасением для моего разгоряченного настойкой на релле организма. Хорошо, что хватило памяти принять перед сном бальзам, смягчающий последствия бурной ночи.
Когда-то в студенческие годы пьянки всегда оборачивались утренним похмельем. С тех пор я могу сварить нужный бальзам с закрытыми глазами. Это же можно сказать и о доброй части моих бывших одногруппников, Вот что делает с людьми правильная мотивация! Поэтому этим утром я не страдаю ни от чего другого, кроме как от навязчивых лучей палящего солнца.
Я еще долго пытаюсь скрыться от них, но потом вертеться на кровати надоедает. Абсолютно глупо лежать дальше, изнемогая от жары, когда всего-то нужно убрать досаждающую помеху. Но как только я встаю и делаю полдесятка шагов к окну, чтобы задернуть занавеску, желание спать улетучивается. Мне искренне жаль этого. Пока я пребывала в полудреме, то еще помнила забавный сон, обрывки которого теперь не давали мне покоя. Хорошо ли все закончилось для главного героя? Успела ли спасти его от зловещей тени главная героиня?
Из зеркала на меня смотрит мое немного опухшее лицо. Впрочем, капля-другая чудодейственных зелий и легкая примочка под глаза — и я снова выгляжу, как будто и не бывало долгой ночи в разговорах. Хорошо быть зельеделом. Вся утренняя беготня занимает от силы полчаса, а после я замираю в раздумьях. Ведь нет смысла сидеть в нагревшейся под лучами солнца комнате и глядеть на зовущую все еще разворошенную мной постель. Утро уже началось. Кровать все еще манит прилечь, но я прохожу мимо. Ведь сегодня будет насыщенный день.
Но я еще никогда не сражалась за свою судьбу на пустой желудок. Мысль позавтракать в уже полюбившейся мне «Под аптекой» кажется удачной. Все еще зевая, я нахожу узкую лестницу в конце коридора и спускаюсь. Я уже не и помню, когда именно прошлой ночью узнала, что дом над питейным заведением — это пансион, где сдаются комнаты. И ведь есть выгода от такого расположения: все жильцы определенно любят вечером пошуметь в кафе, а перебравшим клиентам всегда предоставят комнату на одну ночь. Вот как мне.
Оказывается, это не только мои планы — сделать этот день богатым на события. Судьба решает поддержать мои стремления. Это становится понятным, стоит мне спуститься по ступенькам узкой незаметной лестнице в зал кафе.
Определенно есть голоса, распознать которые мы можем даже в самом громком шуме и спустя многие годы. Они не забываются. Например, это голоса детей или лучшей подруги, голоса родных, с которыми провел долгие-долгие часы и дни и ни за что не желал бы этих голосов забыть.