Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918
Шрифт:
Не встречая серьезного сопротивления австрийских войск, русские стремительно продвигались вперед и вскоре достигли реки Стоход. Первые немецкие подкрепления захлестнула волна бегущих австро-венгерских частей, и они были вынуждены тоже отступать. Постепенно у Стохода, по обе стороны железной дороги, образовался новый германский оборонительный рубеж, смыкавшийся с австро-венгерскими позициями на реке Стырь. Далеко на запад противник не пошел: не было достаточно сил, чтобы в полной мере использовать чрезвычайно выгодную для него обстановку. Южнее Луцка австрийское командование было вынуждено отвести свое правое крыло назад, чтобы избежать угрозы окружения. И здесь Брусилову не хватило сил для решающего
У Днестра русские с северо-востока прорвали позиции австрийцев и, захватив обширную территорию южнее этой реки, вышли к карпатским перевалам. При исключительно плохом железнодорожном сообщении перебрасывать туда подкрепления удавалось с большим трудом. К Днестру и в Карпаты были посланы германские войска, взятые с Восточного и Западного фронтов. И все же этих свежих частей было явно недостаточно, чтобы остановить русских. В сложившихся условиях нечего было и мечтать о контратаках, хотя подобные попытки и предпринимались, правда, без ощутимых результатов. Между тем противник испытывал не меньшие трудности со снабжением своих соединений, и его силы иссякали. В конце концов австрийцам помогло именно это обстоятельство, а вовсе не их стойкое сопротивление.
Когда ясно обозначились первые успехи русских и почти все резервы главнокомандующего на Востоке, а также командующего группой армий генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского были отправлены для усиления позиций австро-венгерских союзников, противник 13 июня нанес концентрированный удар у Барановичей против группы Войрша и овладел ее рубежами. На данном участке фронта разгорелись ожесточенные бои. А столь нужных резервов уже не было ни у принца Леопольда Баварского, ни у генерала Войрша.
Кроме того, в тот напряженный момент мы ожидали вероятной атаки под Сморгонью, в полосе прежних мартовских сражений или у Риги. Здесь русские сосредоточили мощный боевой кулак.
И тем не менее мы пошли на дальнейшее ослабление нашей оборонительной линии, только бы помочь армиям на юге. Мы вывели в резерв фронта несколько батальонов и сформировали еще несколько из новобранцев, проходивших военную подготовку на сборно-учебных пунктах, хотя прекрасно понимали, что это всего лишь капля в море подлинных потребностей, вздумай русские действительно где-нибудь на чересчур растянутых оборонительных линиях предпринять серьезное наступление. Однако воистину безграничной была наша вера в стойкость и мужество наших солдат, вера в то, что при острой нехватке личного состава они не сдадут своих позиций. Вместе с тем по мере развития событий наше напряжение росло.
Пока не было заметно, чтобы русские снимали какие-либо части, расположенные против наших оборонительных рубежей. Но мы понимали: в конце концов противнику придется на что-то решиться: или наступать в полосе нашей обороны, или же, воспользовавшись своими успехам на юге, постараться их развить. А что мы и австрийцы пошлем туда подкрепления, он, безусловно, предвидел. Судя по всему, русские пытались решить исход войны на австро-венгерском фронте, однако располагали достаточными резервами, чтобы нанести мощный удар и на нашем фронте или, на худой конец, удержать нас от переброски дополнительных воинских частей на юг.
Во время боев на Луцкой дуге и в Карпатах противник одновременно атаковал позиции группы армий генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского на перешейке между озерами Нарочь и Вишневый, под Сморгонью и северо-восточнее и южнее Барановичей, а также линию обороны группы армий генерала фон Линзингена в излучине реки Стырь. Сражения развернулись и в полосе действия частей под командованием графа Ботмера. В начале июля, когда англичане и французы добились на Сомме первых успехов, почти повсюду на Восточном фронте шли ожесточенные бои.
В излучине реки Стырь русским сопутствовала удача. И мы были вынуждены снять с передовой несколько полков и перебросить в помощь левому крылу группы армий генерала фон Линзингена в районе северо-восточнее и восточнее Ковеля. Отступи он еще дальше за реку Стоход – страшно подумать, где бы мы очутились. Положение было очень серьезным. Мы отдавали все, что могли, и знали: если противник нас атакует, нам неоткуда ждать помощи. 16 июля русские нанесли сильнейший удар с Рижского плацдарма и на первых порах быстро продвинулись вперед. Потребовалось время, чтобы усилиями наших доблестных солдат и опытных руководителей 8-й армии преодолеть и здесь тяжелейший кризис.
Еще не отгремели эти бои, а уже обнаружились признаки нового готовящегося наступления русских у Барановичей и в направлении реки Стоход. Ожидали мы его с глубокой тревогой: наши солдаты были крайне измотаны предшествовавшими боями, австро-венгерские войска полностью утратили веру в собственные силы и постоянно нуждались в нашей поддержке.
Мы детально представляли обстановку на отрезке фронта до самого Стохода, далее к югу наше представление о положении дел было довольно расплывчатым. Нам было только достоверно известно, что и генерал-полковник фон Бем-Ермоли, чья армейская группа защищала подступы к Бродам, тоже ожидал нападения противника и что русские продолжали наступать от Днестра до Карпат и захватывали все новые территории. Генерал граф Ботмер стоял незыблемо, как скала, среди бушующих вокруг враждебных волн.
Русские вновь оказывали мощнейшее давление, в то время как германские армии истекали кровью на Сомме, а австрийцы на Итальянском фронте испытывали огромные трудности. В воздухе пахнуло грозой.
В тяжелые, полные высочайшего напряжения дни, пережитые нами в Ковно в начале июня, мы поддерживали самую тесную связь с ОКХ. И мы неоднократно указывали на настоятельную необходимость единого руководства всем Восточным фронтом. Однако Верховному командованию австро-венгерских войск подобная идея ограничения его власти представлялась, по соображениям престижа, абсолютно неприемлемой. До тех пор австрийское военное руководство ревностно следило за тем, чтобы Германия не получала преимущества при распределении компетенций. Разумеется, на худой конец, можно было бы обойтись и без перемен, но, как показала практика, управлять резервами гораздо проще и легче, если все войска Восточного фронта подчинены воле лишь одного человека.
В конце июня генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга и меня пригласили в Плесс для доклада о положении дел на Востоке. А его нельзя было назвать иначе, как очень серьезным. Конечно, пользуясь случаем, мы вновь подняли вопрос о единоначалии и особо подчеркнули настоятельную необходимость смешения австрийских и германских воинских формирований. Мол, более спокойные участки Восточного фронта, подчиненного генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу, могли бы занять соединения австро-венгерских войск. Очень важно было также обучить австрийскую армию, и в первую очередь пехоту, современным приемам ведения военных действий. Невзирая на все наши старания, в эту поездку в штаб-квартиру вопрос о единоначалии не был решен: слишком упорным было сопротивление высказанной нами идее. Правда, главное командование сухопутных войск Германии постановило из собранных на Востоке и Западе отдельных немецких частей создать три дивизии в помощь австрийцам. Готовыми к использованию в Польше они должны были быть уже в начале августа. Одновременно приступили к упомянутому выше взаимному обмену германскими и австрийскими крупными воинскими соединениями.