Мои жизни

Эргашева Элиза

Я наблюдала за этим оживлением с таким восторгом, что даже не заметила, как моя яичница начала гореть на плите. Я кинулась к подгоревшей еде, но спасти ее, увы, уже никто бы не смог.

— Ты решила спалить дом? — насмешливый тон Ангела немного вернул меня к реальности.

— Я просто… ну это… а там такое… И я… Ну, в общем, я засмотрелась, — с трудом выговорила я, все еще отвлекаясь на картину за окном.

— Правда замечательно? — кивнул головой он в сторону окна, в которое я минуту назад смотрела.

— Да… — вздохнула

я. — Это просто чудесно!

— Знала бы ты, как это все выглядит в глазах вампира! Ты видишь все, до самых мелких деталей, и это я скажу тебе, очень даже впечатляет.

— Ох, наверное, это чудесно! — меня заинтриговал рассказ Ангела, но вампиром становиться я не хотела.

— Кстати ты замечательно выглядишь. Такая бодрая, не то, что я… — игриво проговорил парень.

— Да ну что ты, мой синяк уже проявился? — я совершенно забыла про удар, который нанес мне Стив. Даже когда я была в душе, я не взглянула на лицо.

— Ким, ты очень удивишься… — крикнул мне в след Ангел, когда я мчалась к зеркалу.

И в самом деле, я очень удивилась. На моей, еще вчера, опухшей щеке, не было ни следа от удара, легкий румянец украшал мое лицо, но опухлости и синяка не было!

— Какое чудо! — довольно выкрикнула я. — Ангел, ты видел? Ничего нет! Все пропало! — трогая свое лицо, пищала я от счастья.

— Да милая, видел! Это мой тебе подарок! — крикнул он из кухни, и до меня донесся вкусный запах.

— Ты что готовишь? — удивленно спросила я, заходя в кухню.

— Еще как! Ты просто с ума сойдешь, я действительно мастер в этом деле, — выхвалялся он.

— А что означало твое «Это мой подарок тебе»? — усаживаясь за стол, допрашивала я Ангела, занятого за плитой.

— В том вине, что я тебе вчера дал, было немного моей крови. Я бессмертен, и вот моя кровь излечила твою рану.

— Спасибо тебе, но больше так не делай. Хорошо? — смущенно попросила я его. Ему было свойственно пить кровь, а для меня это было странно.

— Я просто хотел тебе сделать приятно, — обижено надул он губы. Я подошла к раковине и стала мыть руки. Его обиженный вид меня позабавил.

— «На обиженных воду возят», — засмеялась я, и брызнула на него водой из–под крана.

— Ах, вот как ты! — смеясь, крикнул он, и стал тоже обливать меня водой из крана.

Мы резвились как дети. Когда мы были полностью мокрые, я схватила белое полотенца и замахала перед Ангелом. Это был знак, что я проиграла битву.

— Мы полностью мокрые. Какой ужас! — все еще хихикая, констатировала факт я.

— О да! Промокли до последней нитки.

— Слушай, давай я дам тебе отцовскую рубашку и брюки? Ты хоть в сухой одежде будешь?

— Ну, давай! И сама не забудь переодеться! — крикнул он мне вслед.

Я быстро забежала в спальню родителей и нашла рубашку, и брюки папы. Господи как же я за ним соскучилась!

Счастливая, и мокрая я спустилась вниз. Ангел стоял над автоответчиком, а его лицо было очень грустным.

Когда я вошла, его выражение сменилось, словно он был животным, которого посадили в клетку, и оно отчаянно пытается выбраться из нее.

Увидев меня, он начал тараторить что–то невнятное, и я сразу поняла, что что–то произошло.

На автоответчике мигало одно сообщение. Я дотронулась до кнопки, и послышался голос мамы, кажется, она плакала.

" Камила, детка моя, через два дня я возвращаюсь домой. У меня ужасные новости. Твой отец… — ее голос оборвался, и она зарыдала. — Твой отец умер. У него остановилось сердце. Прошу тебя встреть меня в понедельник, в шесть в аэропорту. Люблю тебя, мама.»

После слов «твой отец умер…» я уже ничего не слышала. Ноги превратились в вату, и я стала опускаться, опускаться, опускаться пока меня не подхватил Ангел. Я рыдала, и била его кулаками в грудь. Мне было ужасно больно. Ну почему именно сейчас? За что меня так наказывают? Неужели я так провинилась перед Богом!

Ангел нежно гладил меня по волосам, и кажется, из его глаз тоже капали слезы. Я тогда была настолько убита горем, что просто этого не заметила.

До понедельника время пролетело, словно в тумане. Я не помню что было. Все было так плохо, что я отказывалась принимать такую реальность. Нужно было поехать за мамой, а я не могла подняться с кровати. У меня просто не было сил, я была истощена и морально и физически.

Все эти дни я пролежала в постели. Мне не важно, что происходило вокруг. Главное, я потеряла одного из самых дорогих людей в моем и без того крохотном окружении.

Ангел все это время был со мной. Он не оставлял меня ни на минуту, отвечал на телефонные звонки, пытался накормить меня, привести в чувства, но все попытки оканчивались неудачей.

Время подходило к пяти часам вечера, когда я в черном брючном костюме садилась на пассажирское сидение своей машинки. Ангел запретил мне вести мой «жучок» и сел за руль сам. Мне было не важно, что может подумать мама про него, сейчас это было ни чем по сравнению со смертью отца.

Я до сих пор не могла в это поверить. Только недавно он был таким веселым и жизнерадостным, только недавно я дразнила его «Идеальным жителем нашего городка», а теперь он ушел. Ушел навсегда.

Я не знаю, как нам удастся пережить это с мамой. Я не знала, что мне делать. Куда катиться моя жизнь?

В аэропорту я встречала маму у трапа. Она, покачиваясь, вышла из самолета и упала в мои объятия. От нее пахло алкоголем, но я сделала вид, что не заметила. Мы просто стояли с ней и плакали. Это было всепоглощающее горе.

— Как ты, мама? — спросила я дрожащим голосом.

— Милая, я до сих пор не могу поверить, что его больше нет с нами, — и вот она вновь заплакала.

Мы не могли сдвинуться с места, горе сковало нас и не желало отпускать.