Мокрый мир
Шрифт:
Крыши бараков полыхали. На снег сыпались искры. Отсветы пожаров отражались в стеклах кружащих над крепостью «акул». На шесте трепетал флаг – крылья феникса хлопали на ветру.
Нэй перекинул Литу через плечо и окружил себя коконом невидимости. Силы таяли, но вокруг было столько страданий и страха – колдун тянул в себя эти энергетические потоки, кровопускание наоборот.
Мимо пробежал солдат… и вдруг упал. Остался лежать. Дальше, в красном снегу, барахтался безногий, из культей хлестала кровь. Некоторые солдаты неслись к разрушенным воротам.
Нэй пытался предугадать как можно больше событий:
«Где же Сынок? В одном из казематов?»
В груди зрело зерно паники.
«Стоит ли рисковать?»
– Смотри! – Лита хлопнула его по плечу. Нэй проследил за ее пальцем. Из приземистой блочной постройки двое солдат вывели тощего мужчину в долгополом пальто. Его лицо опухло от побоев, глаза превратились в щелочки. На рукаве пальто Нэй разглядел нашивку с дубом. Пленник сцепил руки на затылке, конвоиры подгоняли автоматами.
Нэй поставил Литу на землю. Воздух нагрелся и вибрировал от частых взрывов. Смердело смертью, птицеферумы осыпали гремучими яйцами крепость, из яиц вылуплялись огненные птенцы. Безногий воин обмяк на тающем снегу.
– Может, тюрьма там? Откуда вывели пленника?
Нэй кивнул, сосредоточенный. Повертелся, указал на пустую будку.
– Спрячься за нее. Я вернусь через минуту.
– Вытащи Сынка, – попросила Лита, заглянув Нэю в глаза. – Никто не должен оставаться здесь.
Конвоиры не заперли толстую металлическую дверь. Подергивая нить, Нэй вбежал в куб из серых блоков. Лампы освещали крутой спуск, и колдун пошел по ступенькам вниз. Он часто сходил в склепы и подземелья, но никогда прежде не ощущал такого омерзения. Люди Феникса и люди Дуба попрали Гармонию, их поступки были бессмысленны, их действия множили хаос, и Нэй лишь надеялся, что пауки сожрут друг друга в банке и не отравят мир своим ядом.
Ступеньки стекли в узкий коридор с дверями по бокам. Догадка Литы оказалась верна. Единственный страж – мальчик в мешковатой форме – напряженно вглядывался в лестницу. Автомат уставился в пол черным зрачком.
Нэй приблизился почти вплотную и отпустил нить.
Ошарашенный солдатик ойкнул. Нэй навел ствол ему в переносицу. Жестом вынудил разоружиться.
– Ключ. Быстро.
Мальчик энергично закивал. Прямоугольник гибкого стекла, теперь ярко-красного цвета, выпал из дрожащих пальцев. Колдун наклонился за ним, а солдатик отпрыгнул вглубь коридора, выхватил короткий нож и приставил к своему горлу. Он каркал что-то воинственное, выхаркивал усвоенные с пеленок лозунги.
– Хватит, – прорычал Нэй. – Прекратите умирать. Достаточно.
Мальчик сглотнул и нерешительно потыкал себя лезвием в шею.
– Живи, – сказал Нэй, подбирая ключ. – Уходи отсюда и живи.
Мальчик, кажется, понял. Обронил нож и расплакался. Колдун прошел по коридору, заглядывая в застекленные оконца на дверях. Из десятка камер только в трех сидели пленники, и только один – с половинчатой физиономией – был нужен Нэю. Замок послушно щелкнул. Сынок узнал колдуна, и обе половины лица просветлели.
– Вы не бросили меня!
– Поторапливайся.
Мальчик хныкал в углу, а Нэй и спасенный им матрос вскарабкались по лестнице – в дым и вонь абсурдной войны. Подскочившая Лита расцеловала Сынка – и, похоже, ради этого он бы еще раз побыл арестантом.
– Выбираемся. –
Часть крепостной стены лежала в руинах. Силы противников были неравными, и бой подходил к завершению. Птицеферумы разбомбили форт, но Нэй подозревал, что победа не принесет триумфаторам счастья. Возможно, уничтожив последнего врага, они разделятся на два лагеря, дабы продолжить бойню. Это все, что они умели. И все, ради чего существовали.
Беглецы пересекли мост, когда серия взрывов превратила крепость в огненное гнездо. Изрешеченные пулями солдаты посмертно обнялись на мерзлой земле. Лита споткнулась и едва не сверзилась в ров, Нэй удержал ее, присмотрелся к расширившимся зрачкам. Радужки Литы искрились, будто грани бриллиантов.
– Вийон, – прошептала девушка. – Он исчез и наполнил меня силой.
– Он в тебе, – сказал Нэй, – внутри. Но скоро он выйдет, и болезнь вернется.
Лита вынула из кармана голубой рубахи бутылочку с прозрачной жидкостью и крошечный шприц.
– Я забрала это из белой комнаты, прежде чем убила охранника. – Лита взглянула удивленно на свои руки. Глаза затуманивались, а золотой отблеск гас. – Они кололи мне это в вену. Думаю, это лекарство.
– Хорошо. – Нэй снова закинул Литу себе на плечи.
– Сурок оживет? – тихо спросила она.
– Если нет, ты будешь моим сурком.
Лита улыбнулась – Нэй основанием шеи ощутил шевеление ее губ.
На рассвете, после трех вынужденных остановок в расщелинах, они вышли к каменистому берегу. «Каллен» ждал как верный пес, и отнюдь не сентиментальному Нэю захотелось целовать его мачты. Люди перерождались в церкви Чрева Кита, а Георг Нэй переродился на острове железных повозок. Его рюкзак был тяжел от колбы с оплавленным камнем, а сердце – от предсмертных улыбок детей.
Нэй опустил Литу на палубу. Когг потряхивало. Река вспучивалась, как жидкость в реторте Юна Гая, и снежные массы разбивались о гигантский металлический корабль.
– Сэр, – опешил Сынок, – вы это видите?
– Да, – процедил Нэй.
Полукружие бухты становилось на глазах вместилищем пробудившихся и беснующихся свинцовых драконов – это волны вздыбливались и в припадке ярости грохались о гранитные утесы.
– Капитан!
– Капитан? – переспросил Сынок.
– Позвольте поздравить вас с этим назначением. – Нэй приложил ладонь к груди и поклонился слегка. – Выводите когг, и о вашем подвиге завтра защебечут горничные Полиса.
Сынок растерянно и недоверчиво улыбнулся. Вода перехлестывала через борт, волны-драконы шли на абордаж. Сынок опомнился, бросился к снастям. Нэй дернул нить, и голем присоединился к новоиспеченному капитану.
А слева по борту река разинула прожорливую пасть.
«Каллен» плохо слушался руля. Течение выигрывало. Когг шел всего в каких-то ста футах от внешней границы водоворота – его тянуло в ловушку кругового движения.
Нэй сохранял спокойствие. Голем налегал на румпель. Минута, еще одна, и еще, крошечные бесконечности, в которых судно боролось с ветром и центробежной силой, – и вот «Каллен» сделал крутой полуоборот и заскользил по волнам, покидая бухту, уже не увлекаемый водоворотом.